Стеклянный мёд (глава восемнадцатая)

Глава восемнадцатая,
в которой Марк знакомит ЛоббиТобби с самодовольной ящерицей, а темный рыцарь получает задание разыскать хыку

          На плече Марка сиделось, как на необъезженном жеребенке. Марк бежал вприпрыжку, рассказывая о пасеке, отчаянно размахивал руками  и  без предупреждения останавливался, чтобы показать мумзику что-нибудь интересное в своих владениях. ЛоббиТобби изо всех сил держался за воротник застиранной рубахи мальчугана, стараясь не смотреть вниз и не разжимать сведенных судорогой пальцев. Марк радостно гарцевал, взбрыкивая чумазыми пятками. ЛоббиТобби боролся с приступами головокружения.

          Обогнув стороной домики полосатых медосборов, Марк промчался мимо входной двери в дом и стал карабкаться по приставной лестнице на чердак.  

          - У меня там настоящая кают-компания, - гордо сообщил он, - вот увидишь, тебе понравится.

          - Марк, - гулко прогудело снизу.

          - Да, папа, - взобравшись на верхнюю ступеньку и пересаживая мумзика через порожек, отозвался мальчик. – Я здесь.

          - Марк, где ты пропадал всю ночь?

          - Папа, ты же знаешь, что я уходил считать звезды, а потом заснул в стогу.

          - Знаю, потому и спрашиваю. Ты должен научиться главной вещи в жизни: говорить правду. И не менее главной вещи: думать, что то, что ты говоришь в данный момент – правда. Если ты освоишь эту науку, а политика- это наука, ты сможешь править миром.

          - Но я не хочу править миром. Мне бы хватило своего собственного корабля или облака.

           - Да, да, ты мне уже говорил, что непременно станешь капитаном. Спускайся, умойся и приходи завтракать.

          Марк пожал плечами и тихо сказал, обращаясь к ЛоббиТобби:

          - Ничего не поделаешь, придется тебе пока посидеть одному. Но я вернусь, как только покончу с манной кашей, - мальчик скривился. – Чтобы тебе не было скучно, я представлю тебе моего верного компаньона. Вот, знакомьтесь: Дон  Федерико де Занав, – мальчик отдернул бархатную занавеску, и на мумзика уставились два немигающих глаза.

          - Ящерица, - констатировал ЛоббиТобби.

          - Да, - вздохнул будущий капитан. – Папа не разрешает мне заводить собаку. Как-то у меня был котенок, хорошенький, игручий рыжий котенок. Но он пропал. Папа клянется, что не причинял котенку зла.

          - Марк, сколько раз я должен повторить свое приглашение? – прогрохотал снизу голос пасечника.

          - Я живо, - бросил он через плечо, скрываясь в проеме чердачного лаза.

***

          «Они блефуют… Ясное дело – блефуют. Будь у них намерение отдать меня в руки Совета, они бы так и поступили. Значит, дело совсем не во мне. Почему они думают, что первый ключ у меня? Неужели после наведения порядка один из ключей был утерян? Вот в чем дело – им нужен ключ! До тех пор пока они думают, что он здесь внутри, мне ничего не угрожает. Если не считать этого громилы. Да и он - что он может мне сделать? Ключик-то нельзя украсть или отобрать. Его можно только получить в дар или найти, если он утерян. Вот почему они так миндальничают. Но почему же, в таком случае, времени на раздумья мне оставили лишь до полудня? Чтобы я запаниковал, утратил способность думать логически и сдался. Конечно, так и есть», - думал Пуштак, неторопливо прогуливаясь по стеклянной глади озера меж искрящихся  в лучах солнца хрустальных лилий.  К назначенному часу он был спокоен и уверен в своем ответе на поставленный ультиматум.

***

          ЛоббиТобби дважды обошел вокруг клетки, где с надменностью сфинкса сидел дон Федерико, уставившись в пространство немигающим взором. На чердаке царил полумрак и пахло пылью. Вдоль стен угадывались очертания странных трофеев, отдаленно напоминавших корабельный штурвал, багор и связанные невообразимыми узлами обрубки толстенного каната. На столе по соседству с клеткой дона Федерико лежали новенькая курительная трубка, видавший виды компас и чудной боцманский свисток.

          Убедившись, что ящерица не проявляет к нему никакого интереса, ЛоббиТобби снял мокрую одежду и обмотался краем бархатного занавеса, закрепленного на клетке.

          - Извините, но выбора у меня нет, - обратился он к ящерице.

          Ящерица презрительно посмотрела не коротышку через плечо и сказала:

          - Совершеннейшая невоспитанность.

          - Но мне на самом деле нечего надеть, а одежда насквозь промокла от росы. 

          Ящерица гордо дернула хвостом и продолжила, словно не слышала слов мумзика:

          - Некоторые, чье присутствие в этом мире, несомненно, является ошибкой, мнят о себе бог весть что. Вместо того, чтобы задаться вопросом: нужен ли я здесь, они бесцеремонно вторгаются на чужие территории и начинают вести себя по-хозяйски, даже не удосуживаясь ознакомиться с установленными правилами.

- Это с какими, например?

- «По газонам не ходить», «Не стой под стрелой», «За буйки не заплывать», «Выхода нет»  - и это только самые азы. Масса умных надписей помогает адаптироваться в обществе.

ЛоббиТобби оглянулся по сторонам, но ни одной надписи не заметил.

- А тех, кто игнорирует правила, идет вразрез с ними, следовало бы топить в лужах, - продолжал бубнить дон де Занав.

- Очень интересно… Но откуда ты все это знаешь, если сидишь в клетке?

Изумление застало дона Федерико с распахнутым для следующего поучения ртом: кто-то осмелился назвать его дворец клеткой. Глотнув приготовленное, но не использованное изречение, ящерица раздула шейные складки, тряхнула нарядным хвостом и спросила:

- Что ты имеешь в виду?

- Ну как же? Ты ведь сидишь за надежной решеткой, видишь только то, на что падает солнечный луч и …

- Чтобы сделать вывод об общем, вполне достаточно основываться на частном, - наконец оправился от шока питомец Марка.

- Если я тебя правильно понял, - стараясь поджать босые ножки так, чтобы и их укутать занавесом, уточнил ЛоббиТобби, - по хвосту можно судить о целой ящерице?

Дон де Занав с достоинством выпрямил во всю длину свой хвост и ответил:

- Несомненно!

- Тебе, наверное, его еще ни разу не отрывали, - высказал вслух предположение мумзик.

Шокированный услышанным Дон Федерико де Занав так и остался с выпученными глазами и раскрытым ртом, будто бы ответ дерзкому голому собеседнику застрял в его глотке.

***

Когда тени от предметов стали крошечными, покой магического купола над  Листиранией вновь был потревожен угрюмым парламентером. Пуштак, сложив ноги калачиком, сидел в кругу лилий и бесстрастно наблюдал за приближением фигуры в плаще.

- Ты имел возможность в достаточной степени обдумать наше предложение. Я жду твоего ответа, - фигура рыцаря с рукой, покоящейся на  рукояти меча, возвышалась  на берегу озера.

- Прежде, чем дать ответ, я спрошу тебя об одном пустяке. Не возражаешь?

Рыцарь не проронил ни звука.

- Ради чего тот, кто обладает силой первого ключа, должен принять ваши смехотворные условия, получая взамен лишь полуистлевшие крылышки стрекозы и полграмма меди?   

Рыцарь заскрипел зубами.

- Полагаю, ты в достаточной степени умен, чтобы сделать вывод из сказанного. Можешь передать «заинтересованным лицам», что, отклоняя условия вашего ультиматума, Пуштак смеялся, - но рассмеяться у него не получилось, горькая улыбка искривила побелевшие от напряжения губы, но и этого было вполне достаточно.

  Рыцарь развернулся на пятках и, не уклоняясь от встречаемых на пути кустов и деревьев, направился за пределы владений самодовольного коротышки.

Когда фигура рыцаря скрылась из глаз, плечи Пуштака безвольно поникли, словно из него выпустили воздух, поддерживавший форму, глаза сами собой наполнились слезами. Пуштак всхлипнул и холодной от напряжения ладошкой вытер нос. 

Как бы ему хотелось убежать, спрятаться, затеряться среди таких же, как и он коротышек или… Он всхлипнул громче и горошины слез покатились по бледным щекам. Или даже вернуться в медное марево,- туда, откуда он дерзнул бежать сотни лет назад. День за днем он не разрешал этой мысли приближаться к границам Листринии. Он изо всех сил старался наслаждаться результатом своей работы, любуясь идеальными формами, которые он с таким трудом придавал Лесу, в то время, как Пушкайтс в своем красном кафтане лишь принимал дары и подношения. Но сейчас… Сейчас он хотел стать тем, кем он был до того, как проклятое зеркало сгинуло в каменном мешке западной расщелины Имперского Хребта.

***

С зеркалами всегда происходят странные события. Иной раз начистишь его стеклянную кожу до блеска, а завтра утром оно уже имеет такой вид, словно ночью на нем устраивало танцы семейство озабоченных проблемами пищеварения тараканов.  Или вот еще: с ног до головы осмотришь свое отражение в зеркале перед выходом из дома – все в порядке, а на улице кто-то непременно хлопнет вас по плечу и шепотом скажет, что вы забыли застегнуть пару пуговиц на брюках. Говорят также, что разбить зеркало – гарантированно обеспечить себя проблемами на ближайшие семь лет. 

И все же  мало кто знает, что работы у зеркал намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Одно только устройство судеб миллиардов отражений чего стоит.

А вы разве не знали? Наверное, думали: всего-то делов, посмотрелся в зеркало и иди себе.   А отражение? Ну, если это ваше домашнее зеркало, то отражение живет в нем постоянно и успевает подскочить к обратной стороне зеркальной глади всякий раз, когда вам заблагорассудится полюбоваться своими оттопыренными ушами. А если это зеркало в метро? Неужели всем, всем, всем отражениям тех, кто прошел мимо него надо толпиться с другой стороны, ожидая: а не пройдете ли вы вновь? Конечно, мимолетные отражения шапки или половинки носа можно просто выкинуть (ну кому они нужны?). А вот целые разовые отражения приходится трудоустраивать, чтобы они не мыкались без дела в зеркалах и не смущали своим внезапным появлением ничего не подозревающих посторонних людей, с самодовольством разглядывающих носы или  уши своих собственных изображений.

Поэтому-то и повелось считать несчастьем разбить зеркало: живущие в нем отражения, непривыкшие к нашему миру, могут погибнуть, а те, что поживучее, вполне могут разбежаться, доставив кучу неприятностей, появляясь то там, то сям, и творя от вашего имени всякие глупости.

Но и зеркала зеркалам рознь.

Давным-давно, когда Время еще спало в своей детской колыбели, а перешеек между Восточным и Западным континентами был на месте, великий Милор Адони в своей мастерской  сотворил первое зеркало. Нельзя сказать, что он его делал с каким-то дальним прицелом, просто бриться без зеркала было неудобно. Памятуя о своей рассеянности, стоившей миру действующей модели перпетуум мобиле, брошенной в назойливую галку, Милор Адони сделал зеркало бронзовым, а не стеклянным, что существенно продлило срок его жизни.  

Милор Адони сотворил еще немало чудес, в том числе и совершенно особое Зеркало, но об истории его создания речь пойдет чуть-чуть позже.

Конечно, отражение в металлическом зеркале, даже таком совершенном, как то, что вышло из-под руки великого Творца, отличается от отражений в зеркалах стеклянных. Как ни полируй металл, а отражение в нем получится чуть-чуть скособоченным, нечетким, мутноватым. Зато у отражений таких зеркал гарантированная работа: ну куда, скажите, можно пристроить такое странное слегка растянутое и кривенькое отражение, кроме как навечно оставить в самом зеркале без выходных и отпусков.

Поэтому у отражений, если подобное зеркало все - таки разбивалось, судьба была незавидная. Скажу по секрету, если вам так уж приспичило разбить зеркало, поместите его на несколько секунд под струю проточной воды, смойте все отражения, а уж потом колотите на здоровье! Но помните, что молва сулит разбившему зеркало семь  не самых удачных в его жизни лет.

***

- Вот я и вернулся, - радостно сообщил Марк, кладя перед ЛоббиТобби промасленную салфетку, пахнущую чем-то вкусным. – Ты, наверное, хочешь есть. Я принес тебе оладий.

- Мне бы еще и одежда не помешала, - кусая мягкий бок оладья, отметил мумзик. – Моя вся насквозь промокла, а ходить  голым даже в такие теплые дни неудобно.

- Одежда, - задумчиво протянул Марк, - моя-то тебе велика будет. Знаешь, что? У меня тут кое-что есть. Где-то было, - Марк нырнул в старый сундук, и теперь лишь ноги и та часть спины, которая непосредственно предшествует ногам, торчали снаружи.  – Вот!

На ходу раздевая какую-то куклу, Марк радостно улыбался:

- Одевай, не ходить же тебе, сверкая попкой.

ЛоббиТобби перестал жевать, вытер руки о часть салфетки, не успевшую пропитаться маслом, и скрылся за занавесом с полученной от мальчика одеждой. После недолгой возни из-за занавеса показалось удивленное личико мумзика:

- А ты уверен, что так пристойно ходить?

- Но ничего другого все равно нет, - пожал плечами Марк. – Придется потерпеть несколько часов, пока твоя одежда не высохнет.

ЛоббиТобби с сомнением выпустил из рук занавес и оказался в сиреневом атласном платье с пышной, перехваченной по талии серебряным поясом, юбкой.

- Раньше, когда я мог бывать на  большой Пасеке, у меня была подружка Тилли, это ее  кукла любезно предоставила тебе свое платье.

- Ты, наверное, скучаешь по Тилли?

- Еще бы! Мне никогда и ни с кем не было так весело, как с Тилли. Ты же знаешь, какими бывают девчонки – нюнями и недотрогами? Так вот, Тилли была совсем другой. Она даже бегала быстрее меня, - похвастался Марк. – А у тебя есть друзья?

- Есть. Два. МоббиБобби, он тоже мумзик, и у него своя работа, поэтому мы с ним нечасто видимся.  И Чайник.

- Чайник? А он не обижается, когда ты его так называешь?

- Зачем же ему обижаться, если он чайник и есть?

- Он тоже где-то работает?

- Думаю, что он сейчас на полпути сюда. Может быть, дня через два я смогу представить  его тебе.

- Вот было бы здорово! - Марк захлопал в ладоши. – А то мне совсем не с кем играть. А дон Федерико поддерживает  не все мои игры. Все- таки плохо, что мне больше не к кому ходить на Сонную Пасеку…

- А что стало с той Пасекой?

- Точно я сказать не могу, - пожал плечами мальчуган.-Но раньше у отца была такая специальная линза. Если на нее навести определенным образом свет, лучи, что проходили сквозь нее, как бы открывали круглое отверстие в воздухе, ну, наподобие двери. Конечно, это была иллюзия, как говорил папа. Но все равно было ощущение, что можно войти в город. Папа не знал, но иногда я брал линзу. Я часто бегал в гости к Тилли, и вместе мы ходила на Сонную Пасеку. Мне нравилось там. В городском парке у них были карусели. А с лотков продавали сахарных петушков на палочке  и сладкую вату.  Мы с Тилли любили представлять, что ходим в кафе к мистеру Дурбану и выпиваем там по кружке горячего шоколада с вишневым пончиком. Знаешь, в витрине булочной, где в большой корзине стояли резенские батоны, висел на тонких лесках макет трехмачтового корабля. Это был не абы какой макет, а настоящий,- с парусами, якорем, штурвалом и даже пушками! Но мой котенок, как говорит отец, разбил эту линзу. Да и Тилли  уехала с семьей за Хребет. А один я уже давно не был на Сонной Пасеке.

- Интересно. А лес, там был лес? – спросил ЛоббиТобби, все никак не решавшийся сесть, чтобы не утонуть во всех этих складочках и оборочках.

- Был. Но ты знаешь, какая-то странность была с этим лесом. Мы с Тилли ходили смотреть на деревья и цветы, но никогда не заходили в сам лес. Он вроде как рядом, а руку не протянешь, чтобы потрогать. Вот такой странный лес.

- Действительно, странный. А отсюда его не видно? Мне бы тоже хотелось на него посмотреть.

- Видно, но отец запрещает мне туда ходить. Я однажды хотел обойти его вокруг, ну чтоб посмотреть – вдруг сзади есть какая-нибудь лазейка. Шел почти весь день. А потом заболел и проспал целый месяц. – Марк вздохнул. - Слушай, а я раньше думал, что мумзиков не бывает. Ну, или бывают, но в сказках. Я даже стишок один видел: «.. и хрюкатали зелюки, как мумзики в мове…»

- Это все неправда!. Мумзики никогда не хрюкатают.

- А кто такие зелюки?

- Я не уверен, но по-моему, это такие лягушки, которые ночами вместо того, чтобы спать, как все, хрюкатают во все горло, - ответил ЛоббиТобби, и вместе с Марком покатился со смеху.

- Какое невежество, - проворчал дон Федерико и задернул занавес, чтобы никто не заметил, что он намерен вздремнуть.   

***

Чайник смотрел на угрюмый замок, лежавший на вершине Имперского Хребта, и решал для себя очень важную задачу.
 «Я так полагаю, что он отдыхает. Не может же он без отдыха. А ночами, я сам тому свидетель, бодрствует, будь он неладен.  Если я постараюсь быть аккуратным и попробую проскользнуть незаметно, то он даже не узнает, что я его видел».
 Вопрос камуфляжа решился быстро: чайник как следует вывалялся в пыли, сбрызнул голову водой и еще раз присыпал себя пылью. Напоследок он разворошил остывшее костровище и там, куда дотягивались ручки, золой нарисовал черные полосы. С домиком он поступил и того проще,- просто воткнул между лыковых полос, покрывающих стены, несколько веточек и получил аляповатый пенек. Еще раз подумал о мумзике, который, вне всяких сомнений, никак не справится с миссией без помощи мудрого советника, и продолжил прерванное ночлегом восхождение. 

   ***

- Что он сказал? – спросил пасечник Пьетро.

От общей густой тени, образованной пожелтевшей, но не облетевшей кроной дуба отделилась темная фигура и протянула пасечнику руку, над раскрытой ладонью которой парил прозрачный куб.

- Он отклонил ультиматум.

- Проклятье! - пророкотал Пьетро и оглянулся на видневшийся за пасекой дом – не слышит ли его Марк. – Этот недомумзик осмелился бросить мне вызов! 

- Он выразил недоумение, монсеньор.

- Недоумение? – Пьетро насторожился, - По какому поводу?

- Он не увидел позитивных сторон в сделке для себя.

- Значит, - Пьетро потер подбородок, - ключ, как я и предполагал, у него.  А это уже что-то.  

 Пьетро забрал из руки рыцаря куб и бросил в помятое ведро, из которого торчала заскорузлая от садового вара кисть и несколько обрезанных ветвей какого-то кустарника.

-   Отправляйся сегодня же и  найди того, кто сможет извести это ничтожество! И тогда  ничто не будет стоить между мной и покорением мира.

Рыцарь кашлянул.

- Да, да, я помню свое обещание, - пасечник был разочарован, это чувствовалось по тону, с которым он говорил с рыцарем. -   Мощи ключа достаточно, чтобы  вернуть и тебе утраченное величие.

- Как и где я найду того, кто способен выполнить задание?

- Руны сказали мне, что младший сын из ныне живущих трех ветвей  семейства Парпаров  - тот, кто нам нужен. Помню, в Дартмуре было семейство Парпар. Отправляйся туда. Если ты не застанешь его самого, то найдешь нужную информацию. И разматывая ее, виток за витком, доберешься до искомого.

- А руны не сказали, где он может быть сейчас?

- Возможностями рун не следует злоупотреблять. Да и информация о местонахождении живого существа относится к разряду скоропортящейся . Только клады неподвижны, да и то до того момента, пока их не нашли живые существа.

- Но хоть какие-то приметы руны могли подсказать?

- Могли. И подсказали. Ты едешь искать хыку.

- Кого? – изумился рыцарь. – Хыки – сказочные существа!

- Хыки до завоевания Великими Руманами центральных регионов континента населяли обширные, которые кстати именовались Благодатным Хыкством, земли. Если ориентироваться на привычную тебе географию, они жили примерно там, где находилась последняя столица империи – Хеппиленд. Но Руманы выслали их с исконных земель, как, впрочем, и других «сказочных персонажей», - не без яда в голосе пояснил Пьетро.

- Монсеньор хочет сказать, что вся эта сказочная мелюзга ютится в Дартмуре?

- И не только. Вся Глухомания кишит ими, как и часть Мокрелии. Но туда в основном русалки с водяными отправились. Так что вояж в Глухоманию можешь считать туристической поездкой, - ехидно гоготнул пасечник, - поезжай и посмотри на тех, кто имеет к Руманам больше обоснованных претензий, чем все их подданные за всю историю Империи. 

- Что я должен сказать этому…хыке, какова его миссия? – уточнил рыцарь.

- Ты помнишь, что я говорил тебе о политике?

- Да, монсеньор.

- Тогда ты знаешь, что должно сказать. И не забудь наведаться в Гнилую Гать - посмотри, чем занимается самозванец.

Рыцарь кивнул, отступил назад и слился с тенью от дуба. Пьетро поднял ведро и пошел в сторону дома.