Стеклянный мёд (глава двадцать третья)

Часть третья.

«Миссия рыцаря».

Глава двадцать третья,

в которой Осень получает таинственное послание.

Еще до захода солнца Листирания прекратила свое существование, как и не бывало.  Редкие уцелевшие клочки магической мантии там и сям потрескивали голубыми искорками, тая и растворяясь в воздухе. Листирания исчезла. Но Дивный Лес не воскрес. Стеклянные исполины хранили молчание, и даже последние лучи закатного Солнца не могли разбудить их от многовекового сна.

***

Максимилиан покинул Башню Света, вверив заботам Вентичелло потерявшую сознание принцессу фей, вскочил на коня и в мгновение ока оказался перед дверями дома мага-пасечника. Пьер сидел за столом, перелистывая пергаментные страницы древнего фолианта. Максимилиан постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

- Где проходимец? – сухо спросил Пьер, не отрывая взгляда от страницы.

- Мне не удалось его поймать в этой круговерти. Вот всё, что я могу предложить вашему вниманию, монсеньор, - ответил Максимилиан, кладя на стол перед волшебником нарядный кафтан Пуштака и едва различимую тень ключа на столь же прозрачном обрывке тени цепочки.

- Ключ? – удивился Пьер, подхватывая со стола тень ключа. – Странно, я никогда не встречал информации о том, что он может быть исчерпаем и конечен. Сила этого ключа на исходе. Но все равно, он нам еще пригодится. Стоит позаботиться о нем.

Пьер щелкнул в воздухе пальцами, и в образовавшемся воздушном завитке появилась стеклянная сфера (в точности такая, куда много лет назад было заключено согласие Максимилана). Волшебник аккуратно поместил внутрь нее тень ключа и прошептал несколько неразборчивых слов.

- Монсеньор, стекло – ненадежный страж. Разве можно доверять ему столь ценную вещь?

- Стекло – нет, но вот моя печать тверже алмаза. И распечатать заклятие смогу лишь я, - Пьер опустил сферу с тенью ключа на стол, сфера качнулась и замерла в луче света, проникшем в щель неплотно задернутых штор.

- Господин, мне продолжать поиски Пуштака?

- Несомненно. Но не это сейчас для нас приоритетно. Что наша принцесса?

- Без чувств. Нюхательная соль не возымела ожидаемого действия, холодный компресс – тоже. Сейчас с принцессой Вентичелло, но проку от него маловато.

- Так ищи лекаря! Буквально через пару дней у нас будет стеклянный мед! Хочешь, чтобы работа двадцати лет пошла прахом из-за слабых нервов наследницы без престола? – не сдержал свой гнев Пьер.

-  Нет, монсеньор, - тихо отозвался рыцарь. – Я сейчас же отправлюсь на поиски. Не будет ли каких-нибудь попутных поручений?

- Будут, - Пьер встал и прошелся несколько раз по комнате. – Передашь приглашение одной особе. Никто из ее семьи сюда не заглядывал уже несколько сотен лет. Мне самому приходилось делать для Марка иллюзию снега зимой и распускание первых почек по весне. Пора бы и честь знать. Персональное приглашение – это честь. Думаю, она его примет. Хотя бы из любопытства.

Максимилиан следил за выражением лица волшебника, менявшимся в зависимости от движения его мысли от задумчивого к уверенному и даже жестокому.

-А нам это будет на руку, когда они, - Пьер многозначительно поднял палец вверх, - захотят «поговорить» с нами. С таким козырем на руках мы сможем тянуть  время столько, сколько понадобиться  этой крылатой козявке со слабыми нервами для исполнения нашего желания.

Пьер победоносно вскинул руку и извлек из воздуха конверт, запечатанный печатью с инициалами «PN».

- Передашь лично в руки, - Пьер протянул конверт Максимилиану.

- Но кому? На конверте не указан адресат, - уточнил венценосный посыльный.

- Осени, разумеется!  - снисходительно сказал Пьер и вновь склонился над книгой. – Осени…

***

- Так что же ты намерен делать? – Осень зябко повела плечами и плотнее укуталась в шаль.

- Положа руку на сердце, - честно признался Патрик, -не знаю.

Они шли по улице Рослина, не обращая внимания на зазывно светящиеся витрины всевозможных магазинчиков и закусочных. Солнце еще не успело проститься с городом, а город уже во всеоружии встречал ночь.

– Полагаю, что мои подозрения, с чем  и с кем мы имеем дело, верны. Но я даже не представляю, что я должен сделать, чтобы разрушить его заклятья. – Патрик потупился, - Ты пойми, я ведь не волшебник, а так – самозванец.

- А как же ключи гармонии? Может быть, нужно обратиться к хранителям и попросить их вмешательства?

- Видишь ли, мне почему-то кажется, что именно этого он и ждет. Ему нужен ключ любой ценой. Сейчас ключа  у него нет, это не вызывает сомнений. Иначе уже сейчас мир маршировал бы под его дудку.

Патрик ни на миг не забывал редких моментов общения с наставником Пьером. По молодости лет он плохо разбирался в человеческой природе и слишком поздно осознал, что его наставник -напыщенный себялюбец, обиженный на весь белый свет.

- А люди? Посмотри, во что превратились за считанные дни люди! Разве этого не достаточно? – горячилась Осень.

- Чтобы изменить мировой порядок? – Патрик задумался. – Не уверен. Ты же заметила, что ему не удалось повлиять на малые народцы. Кроме того, есть еще Западный и Южный континенты, куда его влияние и вовсе не распространилось. Так что до мирового диктата ему далековато. Но как только в его руки попадет ключ…

- Да, но ключ ничего ему не даст. Милор устроил так, что без личного участия, - Осень запнулась, но тут же нашла нужное слово, - одного из Семерки Посвященных он не раскрывает своих магических качеств.

Оба замолчали, думая о своем. Первой молчание нарушила Осень.

- Значит, выходит следующее: маленький мумзик получает задание от Совета освободить Листиранию; но ни Совет, ни тем более наивный мумзик не знают, что где-то в тех же краях обитает одержимый манией величий маг, который хочет превратить в Листиранию весь Восточный континент. Кроме этого, мы предполагаем, что он хотел бы получить в свое распоряжение один из ключей гармонии. И… и всё? – Осень с отчаяньем посмотрела на Патрика.

- Не совсем, - покачал головой Патрик. – Ты заметила, что, чем дальше на север мы продвигаемся, тем больше встречаемые нами люди  походят на мух, упавших в патоку? В Глухомании они жаловались лишь на тяжелую голову после сна или мучительные сны, похожие на провалы во времени, ворующие силы и энергию. В Бургвиллии люди уже походили на страдающих хронической бессонницей очень больных приведений. Во Всеславии, сама видишь, люди похожи на спящих на ходу, бесчувственных болванов со стеклянными глазами.

- Да, да, я заметила. Какая-то странная немочь постигла их.

- Это не болезнь. В свитках Мёрдока встречалось мне похожее описание. Что ты знаешь о пчелах и меде? – внезапно спросил Патрик.

- О пчелах? – удивилась Осень. – Пчелы тоже больны или это они разносят болезнь, как тропическая муха Цы-цы-котуха?

- Нет, здесь иное. Ну так что ты знаешь о меде?

- Немного, Весна и Лето куда больше меня знают о нем. Мед делают пчелы из нектара цветов, кажется. И он бывает разным, потому что и цветы бывают разными -  васильки всякие, ромашки, - замялась  Осень.

-    В общих чертах где-то так и происходит. Пчелы миллионы лет владеют тайной изготовления меда. Люди тысячелетиями кооперируются с пчелами, помогая им с домами-ульями, засеивая поля специальными травами-медоносами, разделяя рои без ущерба для пчел, за это пчелы делятся  с людьми медом, маточным молочком, воском. И всё было бы хорошо, если бы однажды кто-то не заставил пчел делать стеклянный мед.

- Это что же такое надо опылить, чтобы получить стекло? – изумилась Осень.

- С этим пока проблема. Я не знаю, что является секретным компонентом, наделяющим мед сверхъестественными свойствами. Это было очень давно, и в последние пять веков любое упоминание о стеклянном мёде строжайше запрещено Советом. Лицензия на добычу стеклянного меда в крайне ограниченном количестве была выдана Советом стрекозябликам, которые добывали в год не более литра стеклянного меда со всего континента. Секрет его изготовления передавался изустно лишь внутри рода Марцианус по наследству. Каким образом он попал в свитки Мёрдока, остается лишь гадать. Незамедлительно свитки с описанием секрета приготовления стеклянного меда были объявлены запретными.  Совет в свое время отследил все известные свитки Мёрдока и уничтожил. Но Пьеру удалось расшифровать несколько страниц из дневников самого Милора Адони. Он сопоставил полученный текст с описаниями Мёрдока и, как я полагаю, смог восстановить формулу стеклянного меда.

- Мёрдок… Кто такой этот Мёрдок? – удивилась Осень.

- О, Мёрдок - величайший  маг древности. Существует легенда, что он начинал помощником у Милора Адони. Но это -  миф. У Милора не было ни учеников, ни помощников. Он – творец. А Мёрдок – исследователь. Он изучил массу природных явлений и с некоторыми из них вступил в союз. Его письменное наследие бесценно, все маги и волшебники до сих пор изучают их как основу ремесла. Однако, около девяноста семи процентов его рукописей до сих пор остались неразгаданными. И две из разгаданных были объявлены запретными. Одна из них о секрете стеклянного меда.

- А вторая?

- А вторая содержала ключи к шифрам, запирающим те самые неразгаданные тексты.

- О? – изумилась Осень. – И обе эти рукописи были уничтожены?

- Практически полностью! По одному экземпляру каждой из рукописей хранится в библиотеке Совета. Но они запечатаны в серебряные саркофаги и надежно спрятаны.

- А что стало с самим Мёрдоком? – поинтересовалась зачарованная рассказом Осень.

- Это еще одна тайна. Доподлинно его судьба неизвестна. Он исчез примерно в то же самое время, что и Милор Адони. Время от времени появляются предположения и легенды, но они не более чем предположения и легенды.

Осень  кивнула:

- Жаль, что нам уже пора расставаться, ты очень хороший рассказчик. Но ведь я тебя еще увижу? Да и ты меня.

- Да, - улыбнулся Патрик, - Осень трудно не заметить. Но ты же еще не окончательно уходишь, до Зимы столько времени.

- Конечно
,
нет. Просто пока я тут путешествую частным образом, за меня отдувается тетушка Бабье Лето, она – дама уже немолодая, нехорошо так перегружать старушку. А когда я приму у нее дела, мне будет совсем не до прогулок и бесед.

- Ну что ж, тогда прощай, - Патрик протянул ей руку.

- До встречи, - Осень тепло пожала его ладонь, развернулась и зашагала в противоположном направлении. До того, как принимать дела у тетушки Бабье Лето, Осень хотела успеть навестить матушку Плющ.

***

После ухода Максимилиана Пьер еще раз перечел описание последней стадии приготовления стеклянного меда, закрыл фолиант и взял в руки сферу с едва видимыми очертаниями тени ключа.

- Что ж, - наконец произнес он, - даже такой  ключ больше, чем ничего.

Пьер открыл дверцу небольшого шкафчика, сделанного из темного камня, и поместил сферу с ключом к таким же сферам, которые парили внутри шкафчика, не соприкасаясь друг с другом. Внутри шкаф оказался значительно больше, чем производил впечатление. Осмотрев его содержимое, Пьер извлек на свет одну из сфер и закрыл дверцу, пробормотав запечатывающее заклятие.

Сфера, извлеченная Пьером, отличалась от других сфер лишь содержимым. Внутри нее клубилось что-то молочно-серое, похожее на разгневанный туман.

- Марк, - позвал Пьер, - Марк, будь добр, спустись вниз, нам нужно кое-что обсудить. И захвати с собой дона Федерико.

Двигаясь, словно во сне, в комнату вошел мальчик, державший в руках клетку с лениво моргающей ящерицей.

- В чем дело, Марк? Перестань кривляться, - сурово приказал Пьер.

Марк вяло поднял лицо и ничего не выражающими глазами посмотрел куда-то выше головы Пьера.

- Что случилось? – удивился Пьер и склонился над сыном. – Ничего не понимаю. Поди, присядь на лавку к окну.

Пьер взял из рук Марка клетку, поставил ее на стол и раздвинул шторы на окне, чтобы в лучах закатного солнца лучше рассмотреть сына. Странное красное пятнышко на щеке мальчика привлекло его внимание.

- Секундочку,  - Пьер поднес к глазу лупу, с которой обычно исследовал плохо сохранившиеся тексты старых манускриптов. – Да это же жало! Тебя ужалила медоносная пчела?

Ответа не последовало. Пьер накрыл место укуса ладонью, сложенной лодочкой, закрыл глаза и издал низкий горловой протяжный звук. Через минуту он уже рассматривал жало, лежащее на его ладони.

- Да, так оно и есть. Видимо, она собирала сонный нектар. Ну что ж? Так, пожалуй, даже проще. Тебе совершенно незачем быть свидетелем всей этой кухни. Я разбужу тебя к открытию занавеса, ты будешь первым зрителем и возможным преемником моего триумфа.

Пьер коснулся указательным пальцем сферы с клубящимся туманом и произнес «Патар». Показавшийся с одной стороны язычок клубящейся  туманной ленты Пьер ловко ухватил двумя пальцами и вытянул ровно столько, сколько требовал его замысел. Удерживаемая Пьером лента скручивалась и бугрилась, стараясь освободиться. Однако Пьер не был намерен ее отпускать. Он прошептал еще несколько слов и мягко подул в сторону Марка. Лента покорно разделилась и двумя струйками тумана влилась в полуоткрытые глаза мальчика.

- Марк, - позвал Пьер.

Мальчик поднял взгляд в сторону источника звука. Лицо его ничего не выражало. А вместо голубых глаз на Пьера посмотрели два тумана.

- Прекрасно, - констатировал волшебник. – Ты меня слышишь. Ты меня понимаешь. Ты ничего не помнишь. И ничего не желаешь. Ложись, поспи.

Пьер снял свой огромный плащ и накрыл им сына, моментально уснувшего тут же на лавке.

- Теперь к стражу, - Пьер удовлетворенно хлопнул в ладоши. – Эй, ты, дармоед, вылезай немедленно!

Дверца клетки, где лениво зевал дон Федерико, открылась, и, к своему изумлению, ящерица бодро промаршировала к выходу, и в ожиданиие новых указаний замерла на столе.  

- Смотри на меня, ящерица, - велел Пьер,- и запоминай все, что я скажу. Дважды повторять не стану. Ты будешь первым стражем моих интересов. Любое посягательство должно быть пресечено. Я научу тебя повелевать огнем. А ты будешь платить мне безоговорочной преданностью. Иначе огонь уничтожит тебя.   

Дон Федерико нервно сглотнул. Но, прежде, чем он успел переварить смысл сказанного и как следует испугаться, Пьер схватил его за хвост и швырнул в окно, сопроводив краткий полет шипящим заклинанием.

Дом слегка покачнулся, когда дон Федерико соприкоснулся с землей. Он ошарашено смотрел по сторонам, впервые видя сверху дом с чердаком, где он провел лучшие полгода своей жизни. Он медленно водил  головой из стороны в сторону, охватывая взором то, о существовании чего даже не догадывался, когда на крыше возник силуэт Пьера. Дракон Федерико оборотил морду в сторону своего хозяина и увидел в простертых вверх руках волшебника маленький стеклянный шарик. В шарике взвивалось и оседало что-то, похожее на крошечный смерч.

- Ближе! – приказал Пьер и поманил дракона пальцем. – Еще ближе!

Дон Федерико осторожно потянулся к рукам волшебника.

- Замри! – скомандовал Пьер, когда ноздри дракона оказались на расстояние вытянутой руки и грозили втянуть волшебника внутрь, сделай лишь дон Федерико вздох поглубже.

Сфера с маленьким сердитым смерчиком в руке Пьера завораживала дона Федерико, он старательно скосил на нее сразу оба глаза, отчего его огромная клыкастая морда приобрела глупое выражение. Пьер же тем временем  высек из воздуха свободной рукой необычайно яркую искру и одним взмахом подбросил сферу с заключенным в ней танцующим в бешенном ритме туманом вверх.   Подгоняемая внутренним конфликтом сфера взметнулась ввысь, где встретилась с искрой и ослепительно взорвалась. От изумления дон Федерико порывисто вздохнул и, под  грозный рокочущий вскрик Пьера, проглотил огненное облако. Дон Федерико икнул, и из его ноздрей выплыли два дымных облачка.

- Не вздумай сейчас откашляться
!
- предостерегающе крикнут Пьер.

Дон Федерико прислушался к непривычным ощущениям, вызванным не только новыми размерами, но и бушующим в глубине огромного тела огнем. Он сравнил то, что привык ощущать в прежней жизни с тем, что ощущал теперь. Новые ощущения ему нравились больше.

- А теперь,- скомандовал Пьер, - дунь вон на тот стог.

Дон Федерико проследил взглядом направление, в котором указывал волшебник, и выпустил из пасти огненную струю.

В последний миг пребывания над горизонтом солнце увидело вспыхнувший и моментально превратившийся в пепел стог сена.

Погруженный в сон мальчик застонал и слабо пошевелился на скамье, но так и не проснулся. Иначе он бы увидел, как в едва различимую глазом щель под дверцей шкафчика из темного камня выпростались яркие лучи света и тут же погасли.      

***

В столь поздний час трудно было надеяться уговорить какого-нибудь извозчика покинуть пределы Рослина, и уж тем более отправиться в пригород Синей Лощины. Осень в нерешительности остановилась у постоялого двора, на вывеске которого значилось «Коза и барабанщик». Она уже начинала жалеть, что преждевременно распростилась с Патриком, вознамерившимся провести ночь в лесу, но делать было нечего, и она взялась за дверную ручку.

В вечерних сумерках вестибюль  казался маленьким и излишне загроможденным мебелью. Единственный источник света – лампа с большим абажуром темно-зеленого бархата, стоявшая на стойке портье, лишь усугубляла положение: тени в углах комнаты казались гуще, а потолок ниже.

Осень подошла к стойке и решительно ударила по звонку. Из-за двери, расположенной непосредственно за стойкой раздался монотонный голос:

- Прошу прощения! Через минуту я буду в полном вашем распоряжении. Не желаете ли присесть за столик и выпить с дороги чаю?

Осень вгляделась в пространство, постепенно поглощаемое сумерками, и увидела у окна круглый столик, на котором попыхивал пузатый самовар. Торчать столбом перед пустой стойкой было бессмысленно, и Осень направилась к столику. Она присела на самый краешек глубокого мягкого кресла и посмотрела в окно. Улица была пуста. Это и расстраивало
,
и настораживало Осень. Кроме того, ее начала беспокоить мысль о встрече с портье: вряд ли обладатель заунывного голоса миновал участи населения Всеславии, значит, ей предстоит общение с бесчувственным истуканом, еле-еле передвигающим ноги. Осень поежилась. Теперь она мучительно размышляла: не сбежать ли, не дожидаясь появления портье? Внезапно тень в кресле напротив шевельнулась. Осень вздрогнула и вцепилась пальцами в подлокотники кресла. Тень подалась вперед и приветственно кивнула Осени головой. Осень, не отрываясь, смотрела на метаморфозы тени: рука, легшая на столик, сжимала какой-то белый плоский предмет.

          - Добрый вечер, госпожа, - голос звучал динамично и даже приятно. – Сожалею, что нас некому представить друг другу. Именно по этой, а не по какой-либо иной причине я рискнул нарушить этикет, обратившись к вам вот так запросто.

          Осень продолжала напряженно всматриваться в собеседника, чьего лица ей никак не удавалось  разглядеть; однако благодаря голосу и подчеркнуто корректному обращению незнакомца, она чуть-чуть успокоилась.

          - Не желаете ли чаю? – спросил незнакомец.

          - Спасибо, - едва сдерживая дрожь в голосе, откликнулась Осень, – не откажусь. 

          Собеседник ловко налил ароматной жидкости в сомнительного вида чашку и галантно предложил ее Осени.

          -А вы не составите мне компанию? - уточнила Осень, принимая чашку.

          - С удовольствием, - ответил незнакомец, наполнил вторую чашку и даже придвинул ее к себе, но так и не притронулся к ней в течение всего разговора.

          Осень рассеянно помешала чай ложечкой и выжидательно посмотрела в кресло напротив, в чьих недрах вновь утонул странный незнакомец.

          - Госпожа не должна беспокоиться относительно моих намерений, - тихо произнесло кресло, - я здесь лишь в роли посланника. Столь странная миссия мне в диковинку. Но, учитывая ранг персоны, с которой я имею честь разговаривать, эта миссия мне даже приятна.

          - Посланник? – переспросила Осень. – Чей именно посланник? Вернее, от чьего имени вы сейчас говорите?

          - В данный момент я говорю от собственного имени, - судя по тому, как это было сказано, собеседник улыбался. – Однако послание, которое лежит на столике, передано для вас персоной, чье имя, боюсь, вам ничего не скажет.   

          - Вы не возражаете? – Осень протянула руку и взяла конверт, оставленный на столике незнакомцем.

          - Отнюдь. Однако полагаю, что прочесть его будет удобнее непосредственно у лампы.

          Осень подошла к стойке, вскрыла помпезную печать, которой конверт был опечатан и прочла: «Вы можете задать все волнующие вас в последние дни  вопросы  непосредственно виновнику волнения и, может быть, получить ответы».

          Осень порывисто обернулась и спросила у темноты:

          - Кто передал вам этот конверт?

          Темнота не ответила. Осень  быстрыми шагами пересекла комнату и остановилась перед креслом, где несколькими минутами ранее сидел странный незнакомец. Кресло было пустым.

          Осень растерянно сжимала в руке послание, когда за окном мелькнул силуэт всадника на белом коне. Осень выбежала на улицу и, чуть  было, не налетела на господина Парпара.

Вид господина Парпара оставлял желать лучшего. Некогда элегантный костюм представлял собой сообщество грязных лохмотьев; щеки, сутки не видевшие бритвы, покрылись шерстью; обувь отсутствовала. На фоне босых ножек особенно нелепо выглядели белые замызганные перчатки и тросточка орехового дерева  с резным костяным набалдашником, которую господин Парпар продолжал сжимать в нервно подрагивавшей ручке.

- Это вы! - безо всяких предисловий вскрикнул хыка. – Извините за мой внешний вид, но так сложились обстоятельства.

- Добрый вечер, господин Парпар. Я вижу, вы при исполнении профессиональных обязанностей. Кого сегодня ночью пугаете? – рассеянно улыбнулась Осень.

Она все еще пребывала в плену смешанных чувств, вызванных странным посланием и неожиданным исчезновением посланника, и не заметила, как стала обращаться к хыке на «вы».

- Вы решили, что я в рабочем костюме? Нет-нет, сегодня мне не до заказов. Вы никуда не спешите?

- Уже нет.

- Я понимаю, что подобное предложение в светском обществе сочли бы непристойным, но уверяю вас, в нем нет даже намека на оскорбление дамы: могу я вас пригласить в свой офис, несмотря на столь поздний час? – в голосе господина Парпара явственно звучала мольба.

- Конечно, я с радостью принимаю ваше приглашение - поспешила заверить хыку Осень. – Но что с вами произошло? На вас лица нет.

- Пойдемте, я все вам расскажу. А вы уж сами сделаете вывод, не пора ли мне на покой, - хыка потрогал свой лоб. – Кажется, я утратил свои профессиональные навыки. 

Господин Парпар усадил  Осень в кресло в уже знакомом ей кабинете, достал из комода коробку засахаренных ягод и вазу с маковыми сушками и поставил чайник на спиртовку. И лишь потом, пробормотав многословное извинение, скрылся в соседней комнате, откуда вскорости послышались звуки льющейся воды.  

Свежевыбритые розовые щечки господина Парпара всякий раз вздрагивали, когда Осень задавала ему вопросы о Листирании. Хыка, укутанный в яркий махровый халат с огромным воротником, живописал свою одиссею, не переставая нервно жевать сушки.

- Госпожа, я всеми коленами рода Парпаров клянусь, что все происходило в точности, как я вам описал, - божился хыка. – Этот инфернальный рыцарь,  полет через полконтинента на прекрасном белом скакуне. Боже мой, смогу ли я когда-нибудь забыть все те ощущения, что пережил в последние сутки
!

-Значит, вам посчастливилось увидеть  принцессу фей? – не зная, чему и верить, переспросила Осень.

- Принцесса фей – единственное приятное воспоминание из всей моей одиссеи, - кивнул рассказчик. – Видели бы вы этого, этого чародея! Ох, как впечатляюще он явился  среди всего того хаоса, который внезапно обрушился на наши головы. Это было перфектно
!
Да… Но то, что он сказал меня действительно напугало, - хыка содрогнулся и нервно проглотил подступивший к горлу комок. – Он провозгласил конец Милора Адони. Вы понимаете, что это значит?

- Боюсь, что замысел этого чародея мне понятен. И этот замысел уже начал приводиться в исполнение, - Осень горестно вздохнула и вспомнила о конверте с приглашением. – Послушай, а ты там никакого мумзика не видел?

- Как же! Видел. Но не могу сказать, что с ним приключилось после того, как  его схватил тот рыцарь. Вы не поверите, но он – воплощение тьмы! Ах, каких высот он бы мог добить на поприще устрашения, - господин Парпар оставался профессионалом, думающим о развитии бизнеса, даже в такие критические моменты. – А как он смотрелся с ключом! Право слово, эти тончайшей ковки вензельки в грубой кольчужной перчатке – ах, такая тонкая игра на контрастах!

- С каким ключом? – уточнила Осень.

- С тем, что он забрал у коротышки, - отвлекаясь от красочных воспоминаний, пояснил хыка. 

- Выходит, ключ у них уже есть, - пробормотала Осень, совершенно не слушая господина Парпара.  – Ах, как Патрик ошибся. Но он же как раз туда направляется, он погибнет
!
Надо что-то предпринять.

- Не возражаете? – спросил господин Парпар и, не дождавшись ответа, вновь плеснул в свою рюмку чего-то, явно позитивно влияющего на нервную систему, и залпом выпил налитое. 

 - А что с мумзиком случилось? – вынырнув из пучины трагических образов, мелькавших переел ее внутренним взором, спросила Осень.

- Да что с ним могло случиться? Удрал, наверное.

- Ты в этом уверен?

- Не то, чтоб уверен, - уклончиво ответил хыка.-  Но с ними же никогда ничего не случается. Кому они нужны с их пеньками-корешками?

 - Пожалуй, мне пора, - Осень решительно поднялась. – Спасибо тебе за всё…

- Куда, куда вы в такую ночь? Оставайтесь, прошу вас. А утром я сделаю все, чтобы вы наверстали упущенное в беседах со мной время. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

Осень дала себя уговорить, тем более, что ей нестерпимо хотелось спать. Имевшаяся в подсобке господина Парпара походная раскладная кровать была слегка коротковата, поэтому Осени пришлось поджать ноги. Засыпая, она точно знала, что принимает загадочное приглашение, подписанное «PN».

***

- Магистры, - колокольчик в руке секретаря зашелся истошным звоном, - минуточку внимания!

Собравшиеся в кабинете ректора волшебники гомонили, гневно потряхивая бородами и посохами, и не оставляли попыток, не сходя с места, найти виноватого во всех грехах земных и по возможности линчевать, доставив ему - максимум неудобств, а себе – яркие впечатления от эффектного зрелища.

Большинство волшебников были так стары, что на заседаниях Совета Верхового Знания (к открытию очередного как раз и пытался призвать присутствующих выбивающийся из сил секретарь) подремывали последние лет сто. Исключить их из состава Совета ни у кого не поднималась рука. К тому же без их собственных голосов кворума для принятия решения по столь щекотливому вопросу не набиралось. Многие из них давным-давно забросили магическую практику, предпочитая ей домино и лото, удалились от дел и жили в некоем подобии пансионата в предгорьях Мальвинии. Если бы в те места допускались туристические группы, то виды изумрудных пригорков с неспешно пасущимися отарами овец с успехом конкурировали бы с видами аналогичных взгорков, оккупированных стайками седовласых старцев в остроконечных шляпах, дремлющих в шезлонгах.  

Совет, что немало расстраивало гроссмейстера Трюфэльда, постепенно утрачивал свое первоначальное значение и могущество.

Фактически он был создан Мёрдоком, считавшимся учеником самого Милора Адони, как единственный полномочный орган, призванный следить за установленным Милором порядком вещей и поддерживать мировую гармонию.  Необъяснимое исчезновение Милора могло привести к непредсказуемым последствиям. Своевременное создание Совета Верховного Знания было встречено всеобщим пониманием и одобрением. Первый Совет состоял из семи волшебников и самого Мёрдока (согласно одной из легенд, окутывающих жизненный путь Милора Адони,  именно в таком численном составе сам Милор собирал Унию Посвященных, которой передал рукопись, содержащую основные законы миропорядка). Однако, вскоре загадочное стечение обстоятельств судьбу самого Мёрдока  уподобила судьбе Милора Адони. Доподлинно было известно лишь то, что после церемонии передачи Ордену Привратников ключей гармонии, уцелевших после конфликта Времен года, Мёрдока никто более не видел.

Гроссмейстер Трюфэльд опасался, что Совет постигнет судьба его основателя, и всячески противодействовал этому. Смирившись с невозможностью отправки на заслуженный отдых престарелых недееспособных волшебников, стопоривших работу Совета, Трюфэльд создал мобильный Комитет по надзору за эволюцией. С одной стороны, в состав Комитета, что было отражено в его уставе, могли входить только практикующие волшебники (в исключительных случаях на заседания Комитета допускались также и ведьмы с колдунами, но перечень таких случаев оговаривался в уставе отдельно), что гарантировало его работоспособность. С другой стороны, Комитет был подотчетен Совету Верховного Знания, что на корню пресекало всякие досужие домыслы относительно амбиций и намерений гроссмейстера Трюфэльда.       

Волшебники угомонились лишь после того, как расселись вокруг стола в кабинете ректора. Через минуту-другую возгласы возмущения сменились дружным посапыванием. 

Бодрствующая часть Совета произвела перекличку, получила от секретаря копию стенограммы доклада магистра Ла Боратора и углубилась в изучение так и не озвученных выводов комиссии.

По всему выходило, что на севере Восточного континента существует неучтенной приличных размеров территория. Согласно обнаруженной в Архиве плохо сохранившейся девней карте, происхождение которой установить не удалось, указанные земли именуются как Корфэсса.  В позднейших источниках упоминаний о Корфэссе   не встречается, однако на ее месте красуется обширное белое пятно, более известное под названием Терра Забытикус. Если отвлечься от неплодотворных поисков виновных в нерачительном отношении к землям Восточного континента, то на повестке дня первым в списке возникал вопрос: какие действия необходимо предпринять по легализации вновь обретенных земель? Следом за ним толпились еще несколько десятков  вопросов.