Стеклянный мёд (глава двадцать седьмая)

Глава двадцать седьмая,

в которой Патрик знакомится с Королевой Пчел,  а чайник – с принцессой фей

- Кто же знал, кто же знал? – твердил чайник, пробираясь между кристаллическими колоннами. – Это же почти что зеркало!. Вот бы ЛоббиТобби удивился.

          Оскальзываясь на хрупкой соляной корке, чайник осторожно переставлял ножки, обмотанные мешковиной, и с благодарностью думал о грозной, но предусмотрительной миссис Ипс. Он уже больше часа пробирался через соляные дебри, время от времени пуская солнечных зайчиков в погоню за ускользающей дверью.  Выцыганенный у прижимистого Пу, пришедшего проведать в обед нового пастуха, осколок исправно ловил лучи заходящего солнца и  гнал быстроногих зайчиков по невидимому  следу, покуда все они (даже те, что были выпущены в самом начале пути)  не собрались в одном большом кристалле. От нетерпения и восторга зайчики подпрыгивали и искрились, переполняя кристалл ослепительным светом. Чайник зажмурился и ощупью подобрался вплотную к светящемуся кристаллу соли.

          - Как же она открывается? – озадаченно пробормотал чайник.
  Все грани кристалла  казались безупречно гладкими.

          - Что там говорила птица? – все еще не открывая глаза, чайник в задумчивости отвернулся от сверкающего  кристалла и потер лоб. – «Ты увидишь дверь, но не войдешь. А войдешь, когда не сможешь увидеть». Бред какой-то!... Я и так с закрытыми глазами обошел эту сосульку со всех сторон. Но входа-то нет.

          Боясь упустить момент, когда солнце окончательно скроется за горизонтом, чайник приоткрыл один глаз и попытался поймать его отражение в осколок. Он даже не ожидал, что поимка солнечного отражения так быстро принесет свои плоды: один из лучей стремительно прыгнул в осколок, зажатый в ручке чайника, и так же быстро отразился от отполированной поверхности, попав точнехонько в приоткрытый глаз медноголового наблюдателя. Чайник вздрогнул, еще сильней зажмурил глаза и откинулся назад, как от полученного в рукопашной удара. Он уже приготовился к неприятному столкновению с затаившимся за спиной кристаллом,   как вдруг почувствовал, что заваливается все дальше и дальше назад и не встречает никакого препятствия. Бросившиеся гурьбой на подмогу солнечные зайчики не могли удержать его от падения, и уже через миг он летел вверх тормашками по соляному желобу. Дверь, за которой он неотступно следовал, открылась и закрылась в самый неожиданный момент. Чайник, как и предрекала болотная птица,  этого даже не увидел. Но он оказался там, куда так бездумно стремился попасть. И в том, что впереди его ждала неизвестность, чайник не сомневался.

***

        Мало кому из пугриков доводилось увидеть Глухоманию, а потом еще несколько стран, с заоблачных высот. Все как-то недосуг. 

       Изначально небольшое племя пугриков обитало в пустынных землях Пугровии. Крошечная страна, расположившаяся кольцом вокруг долины гейзеров, с одной стороны граничила с Мокрелией, которая, как известно, была восточной оконечностью Восточного континента. Но, если о Мокрелии нет-нет, да вспоминали, то о Пугровии за пятьсот лет имперского владычества успели позабыть. Все, кроме пугриков.

 Великолепные горячие ключи и минеральные источники, которыми славился край  пугриков, сыграли со своими исконными обитателями злую шутку. Они так приглянулись престарелому, страдавшему ревматизмом Зобану - советнику Великого Румана, что, ничтоже сумняшеся, он организовал там персональный бальнеологический курорт, а всех пугриков в двадцать четыре часа велел выселить в Глухоманию.  Живя в Глухомании, они, в отличие от прочих маленьких народцев, не сторонились чужеземцев и инородцев и селились не тесными колониями, а где кому нравилось.  Пугрики бережно хранили память о Пугровии и передавали из поколения в поколение рассказы о ней. В конце концов, среди пугриков отыскался тот, кто красивую легенду расцветил картинками собственного воображения и все это вместе увековечил в «Нескончаемой песни о Пугровии». На самом деле это была не песня. Это была книга, куда любознательный пугрик включил все, рассказы о далекой родине, когда-либо достигавшие его слуха Кроме того, будучи хорошим художником, он снабдил книгу великолепными иллюстрациями. А так как в Глухомании никаких гейзеров отродясь не было, а рассказы и былины не сохранили достоверных описаний этих чудес природы, то автор доверился  своей фантазии и населил Пугровию невиданными великанами, которых и назвал гейзерами. Ну, в самом деле, что ему оставалось делать, если притча прямо повествует: «гейзер обладал такой силой, что с легкостью швырял в небо огромные валуны, словно они были детскими мячиками». Несмотря на подобные казусы- а книга ими изобиловала- «Нескончаемая песнь о Пугровии» выдержала около десятка переизданий, и хотя бы один ее экземпляр хранился в каждой семье пугриков.

Госпожа Погремушка цепко держалась за хвост Хаммуба, взбивавшего стройными ногами воздушные потоки в белые пенные облачка.

- Где вы ее держите?- стараясь перекричать свист ветра, спросила знахарка у Максимилиана.

- Ее высочество живет в Башне Света, - невозмутимо ответствовал он.

- В Башне? Высоковато, должно быть, - вздохнула госпожа Погремушка.

Максимилиан рассмеялся, представив выражением лица пугрика, когда она увидит истинную высоту парящей над горами башни.

***

 -Что вы имеете в виду? – удивленно вскинул брови Патрик.

- Искать недалече, - заверил господин Бобликс.

- То есть вы хотите сказать, что Королева Королев живет вот так запросто с вами по соседству?

- Именно! – радостно улыбнулся старичок и встал из кресла. – Пойдемте, я вас познакомлю.

- Идемте, - неуверенно согласился Патрик. – Честно говоря, не верится, что все это не розыгрыш.

- Мое дело – вас познакомить. А уж вы там сами решайте, что розыгрыш, а что – правда. Вот только не знаю, разберете ли вы то, что она скажет. Пчелиный язык – это, я вам доложу, головоломная штуковина!.

Подойдя к соседнему дому, господин Боблик трижды стукнул тростью в одно из окон, которое после недолгого раздумья отворилось. Кисейная занавеска слегка дрогнула, и из-за нее послышался слабый срывающийся голос.

- Филидор, добрый день, мой милый мальчик! Ты пришел проведать меня? Как приятно. Заходи, не стесняйся. Приглашение распространяется и на твоего юного спутника.

Поднимаясь по ступеням, господин Филидор успел предупредить Патрика, чтобы тот ничему не удивлялся.

- Почему она вас назвала мальчиком? Разве вы не старейший житель градомиловского уезда? – успел удивленно спросить молодой человек.

- Идемте, вы  сами все увидите, - легонько подталкивая Патрика под локоть, ответил господин Бобликс. 

В комнате, куда оба попали сразу после тесной прихожей, все было   зеленым. Скопление такого количества растений во всевозможного вида горшках и кадках в одном месте трудно было вообразить  в . Они занимали  решительно все горизонтальные поверхности, а кое-где покушались и на вертикальные. Плющи вились по заботливо натянутым веревочкам, с потолка свисали кашпо с разлапистыми папоротниками и экзотического вида лианами.

- Ну что же вы? Проходите, проходите, - слабый голос донесся откуда-то из зарослей аспарагусов.

-  Госпожа Белла, - отозвался старичок, - я вынужден вас ненадолго покинуть. Но я хочу вас познакомить с одним интереснейшим молодым человеком. Его зовут Патрик. Он интересуется историей.

- Вот как? Это похвально. Молодежь сейчас вообще мало чем интересуется. А история заслуживает того, чтобы ею интересовались в любом возрасте!. Проходите, будьте любезны.  Филидор, ты ведь еще заглянешь сегодня? – напоследок уточнила все еще недоступная глазу дама.

- Непременно! – из-за закрывающейся  двери отозвался тот. 

 Оставшись в миниатюрных джунглях наедине с женским голосом, Патрик растерялся и не знал, как и куда ступить, чтобы не разрушить все вокруг – он чувствовал себя неуклюжим и громоздким.

-Если вы пригнете голову и сделаете три-четыре шага влево, то мы с вами встретимся, - невозмутимо посоветовал голос из зарослей.

Патрик так и поступил. На небольшом относительно свободном от растительности пятачке выложенного керамическими плиточками пола стояло кресло-качалка. От одного из подлокотников к окну тянулось приспособление с крючком на конце, позволяющее открыть и закрыть окно, не поднимаясь из кресла.  Под ворохом кружевных оборок и воланов, как показалось Патрику, кучей сваленных в кресло, шевельнулась хрупкая восковая рука. Только после этого движения Патрик понял, что уже с минуту таращится на крохотную, похожую на фарфоровую куклу фигурку, утопающую в пышном платье и столь же пышном чепце.

- Ну же, проходите!. Вы значительно крупнее Филидора, но козетка справится и с такой ношей. Присаживайтесь, - белый, состоящий из, казалось, одних косточек палец указал Патрику на обитый кожей тонконогий диванчик.

- Давайте знакомиться, - предложила дама. – Меня зовут Беллатрэ Ди Сканция.   Я королева.

Она произнесла это таким обыденным тоном, словно быть королевой было  так же естественно и тривиально, как учительницей чистописания.

- Патрик Изи, - представился гость, - неудавшийся ученик плотника, в данный момент изучающий старинные тексты, а также составитель «Атласа растительного мира Глухомании».

- Как интересно! Вы должны мне непременно рассказать поподробнее. Об Атласе, разумеется. Все остальное меня не интересует.

- Извините мое любопытство и невежество. Дело в том, что до последнего времени я не был знаком ни с одним из потомков королевских династий. Официальная история в числе известных на Восточном континенте династий называет лишь Великих Руманов. Но Руманы были императорской династией, а не королевской.  Я не совсем понимаю… - замялся Патрик.

- Это и не удивительно, - улыбнулась фарфоровая дама. - Многие считают меня выжившей из ума старухой. В сущности, они не так уж  далеки от истины. Однако я всего лишь состарившаяся девочка, которой однажды майским утром посчастливилось услышать звон хрустального колокольчика.  

- Колокольчика? – с каждым словом хозяйки домашних джунглей изумление Патрика росло. – Вы имеете в виду легенду об исполнении желаний?

- Именно, - благосклонно кивнула головой госпожа Белла. – В детстве не умеешь выбрать из огромного вороха желаний главное. Или, если сумеешь справиться с выбором, то непременно выберешь какую-нибудь нелепую, и, паче того, бесполезную вещь. Так и я: не только возжелала стать королевой, но еще и высказала свое желание со всем жаром детской наивности вслух. Не поверите, не успело последнее слово слететь с моего языка, как звон хрустального колокольчика известил мир о том, что новая королева пчел только что вступила в свои законные права.

- Да, но… Если мне не изменяет память, последнее упоминание об исполнении желаний феями встречается в летописи лет за пятьсот до сегодняшних дней. Неужто? Даже не знаю, как и сформулировать вопрос, - замялся Патрик.

- Да, я стара, - рассмеялась дама, - но не настолько. Я помню Филидора Бобликса несуразным мальчишкой с вечно разбитыми коленками, донашивающим ботинки старшего брата. Чего скрывать, я помню даже то, как дед драл на заднем дворе будущего отца  Филидора за то, что он выпачкал чернилами новые парадные брюки. Иногда я забываю о том, что многое из моих воспоминаний составляют часть лишь моей жизни, и говорю, по мнению окружающих, несуразности и глупости. Один Филидор меня терпит, но и он почти ничего не понимает из того, что я говорю.

- Я вас прекрасно понимаю, - поспешил успокоить даму Патрик.

- Я это ценю. Давненько моим собеседником не становился такой юный и начитанный человек. И все - таки, что же вынудило вас обратиться к кладовым памяти живого реликта? – игриво поинтересовалась госпожа Ди Сканция.

- Конечно, повод моего прихода к вам совсем иной. Но я умру, если не спрошу сначала вот о чем: каково это – быть королевой пчел? Я всегда думал, что королева пчел – это особая пчела, которая выполняет определенные функции в ульи, являясь сердцем пчелиной семьи.     

- Вы правы. Королева, она же матка, есть в каждой пчелиной семье. И ее жизнь не такая уж и праздная. Хотя власть матки велика. Но и обязанностей у нее великое множество. Я же посредством собственного недомыслия и волей разбуженной моим криком феи стала Королевой Королев. По большому счету мой статус требует лишь хранения тайн, ритуалов и церемоний всего пчелиного королевства. Я не более чем блюститель Протокола, церемониймейстер. 

- А как получилось, что господин Бобликс считается старейшим жителем Градомиловского уезда ? Ведь у вас намного больше оснований носить это почетное звание.

- Если основываться исключительно на цифрах, то старейшим жителем должно признать магистра Пелазора – официально назначенного Советом Верховного Знания  куратором Всеславии.

- Разве резиденция магистра не в Рослине?

- Нет, магистр, обуреваемый ностальгией по дням юности, предпочел остановить свой выбор на Градомилове. А в виду того, что Пелазор старше меня на полгода, то смысла отстаивать свое право на титул старейшей жительницы я не вижу.  Думаю, что и Пелазор не видит в этом смысла. Так зачем же лишать милейшего господина Бобликса такого пустячного утешения? – улыбка тронула фарфоровое лицо дамы, отчего оно, словно антикварная чашка трещинками, покрылось сеточкой тоненьких морщин.

 - Вы невероятно мудры, - констатировал Патрик.

- Согласитесь, что старость была бы особенно безрадостной, а жизнь оказалась бы прожитой бездарно, если бы на закате дней нам не оставалась в утешение мудрость. Хотя, признаться, это довольно скромное утешение в сравнение с принесенной ей в жертву молодостью и возможностью делать глупости.

Патрик смотрел на госпожу Беллатрэ, на ее белые волосы, невесомыми прядями выбившиеся из-под кружевного чепца, на узкие кисти рук в обрамление кисейных манжет, на почти беспечную улыбку, зажигающую в глазах пожилой дамы искры юности, и ощущал доселе неведомое чувство.

Пожалуй, правильнее всего это чувство было назвать благоговением.

Людей престарелого возраста, приходивших за помощью к глухоманийскому волшебнику, Патрик жалел, терпел, некоторых уважал. И лишь матушку Плющ, которую по молодости  считал старой в ее сорок лет, любил.

Последние слова госпожи Беллатрэ развеселили Патрика, и он отважился спросить.

- Госпожа Ди Сканция, я все никак не возьму в толк: где и как вам удалось повстречать сравнительно недавно фею. Разве феи не оставили наш мир примерно в то же время, что и Милор Адони?

-  Да-да, я слышала об этом. Но в детстве такие пустяки не заботят. Кроме того, я и не надеялась на исполнение своего желания. Все эти капризы, обиды, мечты выкрикиваются в сердцах, без надежды быть услышанными. Тем более услышанными исчезнувшими феями. Маленькая зеленоглазая девочка с крошечным колокольчиком в руке появилась, как мне показалось, из ниоткуда.  «Динь-дилиль» - и на меня свалилось все то знание, которое  копилось и передавалось от королевы королеве веками.

- И вас это не удивило?

- Еще как удивило!. И напугало. Мне ведь было всего лет семь-восемь. Для такой ноши и более взрослые плечи недостаточно крепки. Но что делать? Отменить желание, выполненное феей невозможно.

- Выходит, что вы до сих пор помните все правила и следите за их соблюдением?

- Да. И как долго мне тянуть эту лямку – сложно сказать. Если сегодня кто-то и захочет занять мое место, где взять фею, чтобы освободить меня? По-видимому, мне суждено стать живой, но очень ветхой легендой, с нетерпением ожидающей возможность перевернуть последнюю страницу.

- Давайте не будем о грустном, - попросил Патрик, у которого сердце сжалось от мысли, что очаровательная госпожа Беллатрэ может мечтать об успокоении. – Можно, я задам вам один вопрос из области ваших познаний?

- Конечно. Было бы неплохо, чтобы они оказались полезными еще кому-то, кроме моих вечно жужжащих подданных.

- Я вынужден начать издалека, чтобы объяснить причину своего  любопытства. В последнее время что-то неладное творится вокруг. Я добрался до Всеславии из Глухомании, миновав Бургвиллию, и всюду на пути встречал недобрые признаки. Из увиденного и услышанного я сделал вывод, что кто-то использует ваших подданных в своей игре, о конечной цели  которой я даже боюсь помыслить. Ибо воля этого кого-то направлена во зло. Что-то необъяснимое и зловещее происходит с людьми, их будто бы лишили воли и памяти. И как противостоять этому - я не знаю.

- Почему вы решили, что знаю я? – эхом откликнулась Королева Королев.

- Я думаю, что в архивах ваших тайных знаний может скрываться подсказка. Я уже говорил, что в последнее время изучал старинные манускрипты и рукописи. Кое-чему из прочитанного до сих пор не могу найти объяснения. Я допускаю, что многое и не может быть объяснено. Но если есть хоть полпроцента возможности ответа на один вопрос из тысячи, значит, я не зря перечитал все эти фолианты.

- Интересная идея. Надо будет на досуге поразмыслить над ней. Так какой из вопросов не дает вам покоя в данный момент?

- Запрещенная рукопись Мёрдока о так называемом стеклянном меде, - пристально глядя в глаза  хозяйке дома, на одном дыхании произнес Патрик. – Сопоставление странностей в поведении пчел и состояния жителей пройденных мной стран наводит на мысль, что запретная рукопись как раз указывала на возможности влияния этого самого меда на человеческую волю. Я хочу пресечь, пока не стало поздно, любые попытки манипулировать волей людей. Но не знаю, как это сделать..

После этих слов повисла долгая пауза, на протяжении которой госпожа Беллатрэ Ди Сканция не то дремала, не то рассматривала Патрика из-под полуопущенных век. Наконец Королева Королев глубоко вздохнула и сказала, как бы продолжая внутренний диалог сама с собой:

- Ну, хорошо. Положим, я вам поверю. И вы действительно воспользуетесь полученным знанием во благо. Где гарантия, что в последующем в вашей душе не поселится непреодолимая страсть, именуемая жаждой власти?

- Гарантии нет, - удрученно отозвался Патрик.

- Гарантии нет, - бесцветным голосом повторила Королева. – Вы – человек. Людям свойственно иметь червоточину. Какой червячок поселится в вас, предугадать невозможно. - Она все еще продолжала спор с самой собой.     

 - Но ведь и вы тоже  человек, - возразил Патрик. – И, несмотря на это, вы сумели сохранить в неприкосновенности все тайны.       

- Нет, я сумела сохранить тайны лишь благодаря тому, что стала Королевой Королев, - ответила госпожа Беллатрэ и неожиданно наклонилась всем корпусом в сторону Патрика.

Он кинулся, выставив руки вперед, чтобы подхватить хрупкую фигурку. Но госпожа Беллатрэ вопреки ожиданиям не упала, в последний момент она  успела ухватиться своими прозрачными пальцами за дугообразные подлокотники кресла-качалки. Жесткий шорох, не то от рассохшегося кресла, не то от упавшего на пол резного костяного веера волной коснулся лица Патрика. Все еще стоя на коленях с простертыми к Королеве руками, он поднял голову и увидел прозрачные, в темно-серых прожилках крылья, какие обычно бывают у пчел, расправленные за спиной госпожи Беллатрэ. Патрик в ужасе отшатнулся.

- Не бойтесь, молодой человек, жала у меня нет, - насмешливо сказала Королева, складывая крылья. – Вы подумали, что старая выжившая из ума дама падает в обморок, и бросились ее ловить? Интересно. У вас, по-видимому, чистые помыслы и доброе сердце. Хорошо, я помогу вам. Скажите-ка мне: что, несмотря на кажущуюся смехотворность и наивность, составляет неотъемлемую часть существования каждого человека? Подумайте, как следует.

Патрик погрузился в раздумья. Чем большее количество вариантов он перебирал, тем глупей они ему казались.

- Не знаю, - признался он.

- Мечты! – ответила Королева. – А что пусть изредка, но создает иллюзию претворения мечтаний в действительность? Что позволяет каждому человеку погружаться в  его самые фантастические мечты?

- Сны, - догадался Патрик.

- Сны, – подтвердила госпожа Беллатрэ. – И мечты! Вот два непременных компонента, без которых никогда не получится стеклянный мед. Сны и мечты составляют самый чудесный нектар на свете.  Если собирать его осторожно, то никакого ущерба не будет. Вы говорили о том, что кто-то злонамеренно стремиться подчинить себе людей. Это лишь видимая сторона медали, я бы сказала, побочный эффект основного действия.

- Основного действия? В чем же его суть? – Патрик и не предполагал, что все намного сложнее, чем казалось непосвященному наблюдателю.

- Он ворует у людей сны и мечты. Если без фантазий и мечтаний хоть и скучно, но жить можно, то без снов человек сначала тупеет, потом теряет волю, а затем  и интерес к жизни. В итоге  он перестает ощущать ценность жизни и, тут уже как выйдет – либо умрет от тоски, либо попадет в зависимость от такого тирана, о котором вы умалчиваете, - госпожа Беллатрэ понимающе улыбнулась. 

- Теперь мне очевидна причина, по которой в свое время все рукописи, содержащие рецепт стеклянного меда, были запрещены, - сказал Патрик.

- Не только по этой. Я даже думаю, что вторая причина более веская.

- Разве мало первой?

- Не мало. Но вы должны знать и о второй. Стеклянный мед позволяет влиять не только на волю людей, но и фей. Если фея съест хоть каплю стеклянного меда, она не устоит ни перед одной просьбой. Понимаете, чем это грозит?

- Нет, - покачал головой Патрик. – Ведь феи не всесильны. Кроме того они выполняют желания так, как поняли его суть. Разве ваш пример тому не свидетельство? Вы же хотели быть самой обычной королевой, а стали Королевой пчел. Да и где сейчас найти хоть одну фею?   

- Вы неплохо осведомлены относительно фей. Да, с ними надо быть осторожней. Ведь они устроены совсем не так, как люди.  И мир видят по-своему.  Что для них королева какой-нибудь Мальвинии? Временная фигура, которая, к тому же, не обладает реальной властью. Другое дело Королева Королев, в чьей власти оказывается все пчелиное царство с его многовековой историей и уходящими в древность корнями традиций. С точки зрения феи, я получила несравненно более ценный подарок, чем могла хотеть маленькая девочка. 

- Выходит, что хотя бы с этой стороны опасаться нам нечего. Мало того, что фея исполнит желание на свой толк и манер, так и фею раздобыть потруднее, чем украсть сны у населения целого континента.

- Ошибаетесь, - госпожа Беллатрэ сомкнула перед собой  ладони, отчего кончики тонких пальцев коснулись друг друга и в своей узловатости и белизне стали похожи на миниатюрную костяную башенку. – В Башне Света… Надеюсь, вам не надо объяснять, что это такое? Так вот, в Башне Света живет наследница престола фей, та самая зеленоглазая девочка, короновавшая меня. Однако участь ее с недавних пор незавидна. Она живет пленницей в своем собственном замке. 

- А пленил ее тот же негодяй, который ворует сны, - предположил Патрик.

- Возможно, - кивнула фарфоровой головой пожилая дама. – Теперь вы знаете намного больше..

- Мне не тягаться с вами в познаниях, - скромно потупился Патрик.

- Не лукавьте, молодой человек. В отличие от меня, вы знаете, кто стоит за этими безобразиями. И, по-видимому, вы считаете своим долгом противостоять ему. Но хватит ли у вас  сил? Не обратиться ли за помощью к Совету Верховного Знания?

- Мне будет сложно объяснить им, кто я и каким образом оказался втянутым в эту историю. Кроме того, я опасаюсь.

- Сражаться один на один с могущественным проводником зла вы не опасаетесь, а просить помощи… - старушка невесело усмехнулась.

 - Я опасаюсь, что в Совете могут оказаться сторонники того, о ком мы сейчас говорим.

- Вполне возможно,  - на лице Королевы отразилась озабоченность. – Пожалуй, в ваших словах немало здравого смысла. Что ж? Теперь вы знаете все, о чем хотели спросить. И, по-видимому, имеете план действий и решимость в его осуществление. Мне остается только пожелать вам удачи.     

Патрик с удовольствием задержался бы еще и поговорил с удивительной дамой на массу различных увлекательных тем, но тут в окошко осторожно стукнул кончиком  трости господина Бобликс. Гость поднялся и, прежде чем коснуться напоследок руки хозяйки дома, в полголоса спросил:

- Госпожа Беллатрэ, а почему господин Бобликс пребывает в уверенности, что вы говорите на пчелином языке? Или вы сами выбираете, с кем на каком языке изъясняться?

- Ах, этот Филидор! – рассмеялась Королева. – Он как ребенок. Стоит беседе коснуться каких-либо серьезных тем, как он тут же перестает понимать суть сказанного, на каком бы языке оно не говорилось. Уверяю вас, на пчелином языке я  разговариваю исключительно со своими подданными. 

Благополучно найдя выход из домашних зарослей госпожи Ди Сканции, Патрик  вышел на крыльцо, где его уже дожидался господин Бобликс.

***

- Ну? Что вы скажете? – спросил Максимилиан, возвратившись в желто-лунную спальню с чашей, наполненной колотым льдом.

- Принцесса недавно пережила что-то нарушившее ее душевное спокойствие. Феи – существа хрупкие, почти эфемерные,  - ответила госпожа Погремушка. – Она нас слышит, вероятно, даже понимает. Но она не хочет возвращаться.

- Откуда? – удивился Максимилиан.

-   Не «откуда», а к чему, - поправила знахарка. – Представьте себе, что в результате землетрясения ваш дом разрушен. И опасность нового землетрясения еще не миновала. Вы рискнете войти в те развалины, что еще накануне считали своей крепостью, зная, что они могут похоронить вас в своих каменных объятиях?

Максимилиан промолчал. Велнтичелло, притихший в изголовье ложа принцессы, осторожно обмахивал ее бледное лицо маленьким веером.

- Вот и она не хочет возвращаться. Ее привычный мир на грани гибели. Так что оставьте-ка нас одних и постарайтесь не показываться тут в ближайшие дни. Я думаю, вы сыграли не последнюю роль во всем этом. Не усугубляйте своим мрачным видом и без того беспросветную картину, так напугавшую принцессу.

- Как долго может длиться это состояние? – встревожился Максимилиан, чувствуя свою вину в произошедшем.

- Не знаю, - доставая из чаши со льдом салфетку для компресса, ответила госпожа Погремушка. -  Может, неделю. А, может, и года будет мало. Теперь это зависит от крепости тех ниточек, что привязывают маленькую госпожу к нашему с вами миру. Если вы знаете что-то такое, ради чего она непременно захочет вернуться, то настоятельно советую вам постараться уберечь это, во что бы то ни стало.    

В глубокой задумчивости Максимилиан покинул стены Башни Света. Всю дорогу от пристанища принцессы фей до Грозового Бастиона он размышлял над последними словами знахарки-пугрика. Что могло иметь ценность, сопоставимую с тягой к жизни, в глазах юной принцессы, давным-давно лишившейся не только матери и надежд на престолонаследие, но и своего народа? Максимилиан, находившийся примерно в таком же положение, искренне сочувствовал зеленоглазой Авиталь. Если бы это было в его воле, он с удовольствием подружился бы с ней. Но он постоянно чувствовал незримое присутствие Пьера и, как мог, старался оградить принцессу от его влияния. Да, влияние Пьера нельзя недооценивать. Он ловко нащупал нужные ниточки и теперь контролировал волю Максимилиана, удерживая его на земле жаждой власти и надеждой на ее восстановление. Но что могло заставить Авиталь по собственной воле вернуться в мир, где она одинока и лишена свободы – неизвестно.    

***

Сначала, бросив чайник на откуп испугу, все прочие чувства и эмоции попрятались поглубже в медные недра его души и затаились. Постепенно ощущение полуполета – полускольжения оттеснило испуг на задний план и вслед за любопытством и «ух, ты, а ножками, если начать загребать влево, поворачиваешь направо  - как же это получается?» объявилось приятное ощущение  участия в доселе неизвестной игре.   Только лишь неприятная мысль о том, что правил этой игры чайник не знает, слегка омрачала его стремительное передвижение по тоннелю, искрящемуся отблесками прорвавшихся вместе с чайником солнечных зайчиков.

Когда через много лет чайник вспоминал подробности истории, стараясь произвести впечатление на изящную соусницу, он не мог определить точно: сколько времени провел в тоннеле, прежде чем почувствовал, что гладкие твердые стенки  вдруг превратились в мягкие и податливые. Кувыркнувшись напоследок пару раз через голову, чайник успел поймать соскользнувшую крышечку, прежде чем приземлиться в центре просторной светлой залы с мягким полом.

- Это что еще такое? – спросил чей-то сердитый голос. – Вентичелло, это твои проделки?  Ну чего застыл, пойди и посмотри, кто кидается посудой!

Чайник ощутил, что что-то прохладное скользнуло по нему,  пощекотав пузцо и ножки.

- Эй-эй, я бы попросил! – чайник отчаянно старался подняться на ножки, дабы  увидеть нелюбезного хозяина, обитающего под столь высокими сводами мерцающего желто-лунного цвета. – Посуда! И что? Посуда – вещь полезная, утилитарная, встречаются даже антикварные образцы. Да помогите же кто-нибудь подняться!

- Интересно, - услышал чайник над головой и постарался разглядеть того, кто навис над ним сверху..

Это было невиданное ранее чайником существо, силуэтом напоминающее тушканчика. Сходство усугублял длинный хвост, выглядывающий из-под длинных юбок.  Существо упирало руки в бока и, склонив голову набок, смешно морщило вздернутый нос.

- Как ты сюда попал? – спросило существо.

- Упал, - признался чайник. – Сначала-то я просто провалился в трубу, но потом она кончилась, и я упал.

- В трубу? – существо с сомнением прищурилось. – Ты ври да не забывайся!. Думаешь, некому вывести тебя на чистую воду? Сейчас мы проверим - кто ты, и что тебе тут нужно.

Пошерудив рукой в кармане надетого поверх юбок передника, существо извлекло на свет металлический осколок, отливавший красновато-оранжевыми оттенками. Чайник видел все это в перевернутой перспективе, потому что существо продолжало стоять у него за головой.

- Кто ты такой? - резко вскрикнуло существо после первого же брошенного в осколок взгляда. – Немедленно прекрати свои трюки, иначе тебе непоздоровится!

Тем временем осколок вел себя нехарактерным для большинства осколков образом – он брызнул множеством ярких лучей между пальцами, сжимавшей его ладошки.

- Мама, - позвал тихий печальный голосок.

Госпожа Погремушка, до этого таращившаяся на собственный кулак с зажатым в нем осколком, обернулась в сторону крохотной кровати, над которой суетился взволнованный Вентичелло. Из вороха подушек поднялось бледное лицо в обрамление изумрудного цвета волос. Изумрудные глаза хоть и были распахнуты, казалось, не видели никого и ничего.  Чайник, которому наконец-то удалось подняться на ножки, в удивлении переводил взгляд с крошечкой девочки на светящийся осколок и обратно.

- Авиталь, девочка, как ты себя чувствуешь? – ласково спросила госпожа Погремушка, безуспешно стараясь запихнуть осколок обратно в карман.

Зеленоглазая крошка, все так же, не мигая, повернула голову на звук голоса знахарки.

- Кто здесь? Где мама?

- Ваше Высочество, вы в безопасности. Я ваша сиделка. Меня зовут госпожа Погремушка, я из пугриков.

- Выше высочество? – чайник решительно не знал, как должно вести себя в присутствии вельможной особы, и уместно ли представиться самому – ведь никто из присутствующих с ним не знаком. – Я - чайник. Помощник и верный спутник одного достойного мумзика. Но в данный момент…

- Да замолчи ты, - шикнула на него  знахарка и кинулась к своей подопечной.

Но далеко отойти от стоящего в растерянности чайника ей не удалось, сжимаемый в кулачке осколок как магнитом притягивался к чайнику.

- Отпусти меня, - грозно сказала знахарка.

- Я и не держу тебя, вот еще! – чайник был оскорблен и не собирался скрывать этого.

В подтверждение своей невиновности он сделал шаг назад. Вопреки ожиданиям госпожа Погремушка так же сделала несколько шагов назад, что еще больше приблизило ее к чайнику. Неизвестно, как долго они ходили бы таким манером, если бы чайник не уперся спиной в мягкую упругую колонну. Замешкавшись с отступлением, он ничего не мог предпринять, чтобы предотвратить столкновение: кулачок пугрика вместе с зажатым в нем осколком пришелся точнехонько в крышечку, которую чайник успел в последний момент  выставить вперед в виде щита.

- Этого не может быть – медь не намагничивается,  - пробормотала госпожа Погремушка.

- Вы все видели, – обращаясь в пространство, обижено изрек чайник, - она меня ударила!

- Отдай немедленно мое зеркало, - потребовала знахарка.

-  Я ничего не брал!, - заявил чайник. – А если ты вот об этом кусочке железяки, прилипшем к моей крышке, то забирай его. Он мне не нужен.

-  Подойди ко мне, медный рыцарь, - позвала принцесса.

Чайник не посмел ослушаться и, чеканя шаг, подошел и даже попытался встать на колено, отчего неуклюже нырнул носиком вперед, но удержался,  да так и застыл. Раздосадованная тем, что ее лишили магического атрибута, госпожа Погремушка тоже подобралась поближе, однако остановилась за спиной коленопреклоненного чайника.

- Ты пришел, чтобы исполнить долг, - с облегчением произнесла юная фея, чем нимало удивила чайник, впервые слышавшего о каком-то долге. – Это похвально и своевременно. Мое благословение да пребудет с тобой во всех славных начинаниях во имя восстановления гармонии!.

Стоя в неудобной позе, чайник мог видеть лишь край постели и часть одной ступни миниатюрной ножки феи. Однако это не мешало ему слышать. И услышанное озадачило его. Мало того, что за ним числится сомнительный долг, так на него еще возложена миссия по спасению какой-то гармонии!. Он хотел было возразить, что единственный, кого намерен спасать, это его приятель ЛоббиТобби, но  решил дослушать все, что тут намерены были ему сообщить.

- Можешь встать, - разрешила принцесса. – Вентичелло, предложи рыцарю кресло.

Кто-то невидимый беспрекословно пододвинул свалившемуся с неба гостю кресло, на краешек которого чайник с облегчением присел. Знахарка, удивленная столь уважительным отношением к обычной кухонной утвари, сочла за лучшее временно не акцентировать внимания окружающих на своем присутствии и попробовать самостоятельно разобраться в происходящем.

- Итак, сын Зеркала, я должна вооружить тебя для будущих свершений. Не беспокойся, оружие не будет ни тяжелым, ни требующим особой сноровки в обращении. Я дам тебе знание, - с этими словами принцесса фей взмахнула крылышками и выпорхнула из скрывавших ее доселе подушек.