Стеклянный мёд (глава тридцатая)

Глава тридцатая,

в которой чайник исполняет свое предназначение

          - Где его искать? Лес-то, сам посмотри, огромный! Карусельное дерево какое-то придумал, - Ксаверий без энтузиазма тащился следом за бодро вышагивающим чайником.

          - Жаль, что ты не собака, - чайник поделился с котом своими сожалениями, - у них нюх, знаешь какой? Я бы тебе дал понюхать хотя бы варежку ЛоббиТобби и пустил по следу.

          - Стал бы я нюхать чужие варежки, - фыркнул кот. – Тебе надо, ты и нюхай. Вон у тебя нос какой длинный.

          - Вроде бы здесь, - чайник огляделся по сторонам. – Если это - главная улица, как ты утверждаешь, значит, теперь нам надо повернуть  направо. Ты внимательно смотри, какое-то из деревьев должно быть похоже на карусель. Ты карусель-то хоть раз видел?

          Ксаверий не хотел признаваться, что не только не видел карусели, но даже слово такое слышал впервые. Он машинально двигался следом за чайником, на ходу придумывая правдоподобную, как ему казалось, отговорку.

- Видишь ли, - уклончиво начал он, - кошки воспринимают все деревья исключительно как спортивные снаряды, по которым можно карабкаться, и не обращают внимания на мелкие нюансы. Кисель – карусель, нам это безразлично.

- Угу, - констатировал чайник, - на тебя рассчитывать не приходится. Хорошо.  Придется всю сложную работу делать самому.

Они прошли еще некоторое расстояние молча, думая каждый о своем. При этом если чайник размышлял над возможной мифологизацией его подвига и признанием его заслуг потомками, то кот думал лишь о том, как бы незаметно удрать или хотя бы получше спрятаться.

- Вот оно! – прервал плавный ход мыслей кота радостный возглас чайника. – Все как мальчишка описывал. А и взаправду, похоже на карусель.

Дерево с горизонтально распростертыми над землей ветвями и свисающим с них длинными плетьми побегами плюща и впрямь походило на карусель. Кот пару раз обошел дерево.

- Дерево как дерево, - наконец вынес он вердикт. – А коротышки тут нет.

- Придется искать, - чайник сложил ручки рупором и внезапно закричал, - ЛоббиТобби!

Стеклянное эхо запрыгало по нитям плюща, рождая мелодичный перезвон.

- Бесполезно, - кот решительно зажал лапой рот собравшемуся крикнуть в другой раз чайнику. – Так мы только привлечем к себе ненужное внимание. Давай сделаем так: ты пойдешь налево от карусельного дерева, а я – направо. Чтобы не заблудиться, заходить в лес каждый из нас сможет лишь до тех пор, пока будет видеть карусельное дерево. Если кто-нибудь обнаружит ЛоббиТобби, то орать не станет, а просто приведет его к дереву. Где все мы и встретимся. Идет?

- М-мммм, - промычал чайник, стараясь высвободится из-под кошачьей лапы.

- Ну и замечательно, - убирая лапу, подвел итог кот.

-Тьфу, тьфу, - отплевываясь, возмутился чайник, - ты лапы не мыл, а мне рот зажимаешь?! Безобразие!

Но кот не стал дожидаться окончания лекции по санитарии, а направился в лес искать ЛоббиТобби.

Оставшись без слушателя, чайник еще немножко возмущено подребезжал крышечкой, и успокоившись, тоже отправился на поиски.

***

Сколько времени прошло с того момента, когда магический купол, защищавший его идеальный мир, растаял, как дым, Пуштак не знал. Он удрал в горы, забился в крошечный грот с влажными от беспрестанно струящейся  воды стенами, сжался в комок, прижав колени к груди и обхватив их руками,  и дрожал от страха в полной темноте. Душераздирающие картины, одна страшней  другой, всплывали перед его внутренним взором. Он трижды мысленно пережил конец света прежде, чем осознал факт: если его тайное укрытие все еще существует, то и мир, скорее всего, цел и невредим. Пуштак отважился высунуть нос наружу и увидел безмятежный закат, разлившийся на горизонте. Ободренный видением привычной картины мира беглец выбрался из грота, вскарабкался на соседний камень и бросил взгляд вниз, на недавно покинутый Лес. Если не считать отсутствия защитной мантии над Листиранией, ничего не изменилось: деревья стояли стеклянными колоссами,  солнечные зайчики прыгали с листа на лист. И лишь едва уловимый ухом перезвон, извлекаемый шаловливыми пальцами вечернего ветерка при прикосновении к листве, свидетельствовал о том, что Пуштак бесповоротно потерял покой и уединение.  Он посидел на камне, любуясь игрой света, отражаемого тысячами стеклянных граней, и  ощутил, что его сердце сжалось.Горький комок забил горло -  ни вздохнуть, ни выдохнуть. Собрав остатки  мужества, Пуштак сполз с камня и побрел к своему любимому бузиновому кусту.

***

Чайник внимательно смотрел под ноги. Не потому, что на медных боках от частых в последнее время падений образовалось несколько новых вмятин, нет. Просто он не знал, как нужно искать. Поэтому каждые десять шагов оглядывался на карусельное дерево, чтобы не потеряться, и очень внимательно смотрел под ноги, чтобы не пропустить  ни одной мелочи. Так он добрел до бережка стеклянного водоема, там и сям украшенного прозрачными коронами стеклянных лилий.  О том, что перед ним именно водоем, чайник догадался по недоуменному взгляду рыбки, не мигая смотревшей на него из глубины стеклянной глади. Чайник попытался представить себя на месте рыбки и покрылся холодной испариной , осознав ужас ее положения.  Он виновато отвел взгляд и, оглядевшись, решил возвращаться. Но что-то привлекло его внимание. Чайник лихорадочно  пошарил взглядом в поисках того, что могло его заинтересовать. Лилия, тростник, рыбка, ЛоббиТобби, стрекоза на травинке, еще одна лилия… 

ЛоббиТобби!

Мумзик лежал лицом вверх и, если бы не распахнутые глаза, казался бы спящим. Однако мало кто по доброй воле согласился бы спать, нырнув в  моментально затвердевающее стекло. Чайник потрогал ножкой скользкую прозрачную гладь и засеменил к мумзику.

- ЛоббиТобби!, - позвал он. – ЛоббиТобби, ты меня слышишь? Это я – чайник. Ты меня помнишь? Я спасу тебя!. Ты только никуда не уходи. Я сейчас найду, чем расколотить этот дурацкий  лед, и помогу тебе выбраться. 

Чайник засуетился, заметался, поскользнулся, не удержал равновесия и упал. По зеркальному лику озера побежали лучики трещинок.

- Еще одна вмятина, - запричитал чайник; он почти встал на ножки, когда за паутиной трещинок увидел лицо ЛоббиТобби.  -  Что же это? Что же я наделал?

Чайник внезапно испугался  того, что вместе со стеклом водной глади разбил закованного в нем мумзика. Его бросило в жар. И в тех местах, где чайник касался стекла медными боками, ручками и ножками, хрустальная гладь озера стала таять, словно обыкновенный лед. Сквозь удивление в сознание чайника всплыли слова, недавно сказанные Авиталь: «…и жаром собственного сердца рыцарь разрушит оковы и спасет друга…».  Он изо всех сил принялся работать ручками, разгребая тающие осколки.

- Ты с ума сошел! Чего ты тут бесчинствуешь? – послышался возмущенный голос из-за спины. – Ты – вандал! Разрушить произведение искусства способен только дикарь!

Не прерывая спасательной операции, чайник мельком обернулся и увидел того самого немного кривоватого коротышку, которого они встретили с ЛоббиТобби в этом самом лесу перед тем, как Листирания пала.

- А, это ты, - пропыхтел чайник. – Нечего зря стоять, давай помогай!.

- Вот еще! Чтоб я убил то, что сам же взлелеял. Нет уж, дудки!

- Не будь болваном!. Мне нужна помощь. И ЛоббиТобби она нужна.

- С кем это ты разговариваешь? – донесся из-за кустов голос Ксаверия.

- Ксаверий, как хорошо, что ты услышал меня, - с облегчением выдохнул чайник.

- Еще б не услышать, ты так зазвенел, что весь лес в курсе твоего падения, - усмехнулся выглянувший из зарослей лопухов кот.

-   Хорошо, что ты мне хоть лекции не читаешь о варварстве и вандализме. Иди сюда и помоги!. Я нашел ЛоббиТобби. Вот только привести его ни к какому  дереву я не смогу, если ты сейчас же не начнешь копать.

- Хорошо, хорошо, - согласился кот. – А это кто? Погоди, погоди, я ж его знаю!

Он в упор уставился на несуразную фигурку со слегка волнистыми ручками и ножками. Пуштак попятился и отрицательно замотал головой.

- Ну, так и есть! Только тогда он в каком-то красном халате тут разгуливал, важничал. Чего головой трясешь, не узнаешь?- обратился он к бывшему хозяину Листирании. – Не мудрено!. Я-то уж давно не котенок. А ты как был коротышкой, так и остался.

- Хватит болтать!, - взмолился чайник. – Помоги мне.

- Остановись! – мелодичный голос раздался над ухом Ксаверия, отчего тот подпрыгнул и вздыбил шерсть.

- Кто это? – Ксаверий смотрел на порхающую перед его носом крошечную девочку с изумрудными волосами.

- Фея? – удивился Пуштак.

- Зачем вы его остановили, ваше Высочество? – чайник на мгновение прекратил раскопки. – Я нашел ЛоббиТобби. Вот он!. Ему нечем дышать под этим панцирем. Мне нужна помощь. И чем больше будет помощников  тем быстрее мы вызволим моего дорогого мумзика.

- Ты не понимаешь, - откликнулась Авиталь, - легенда гласит, что спасти друга должен сам железный рыцарь. Стоит кому-нибудь из нас коснуться раскрывшего свои объятия стекла, как нас постигнет такая же участь,  - Авиталь показала на бездыханное тело мумзика.

- Так что же мне делать? – всхлипнул расстроенный чайник. – Еще немного и его опять затянет стеклом.

Слова чайника не были пустой болтовней. С хрустом, словно кто-то железными зубами жевал стакан, трещинки, начиная от самых дальних лучиков, постепенно затягивались, не оставляя по себе и воспоминания. От страха и безысходности, а пуще всего от жалости к своему другу чайник заплакал и с утроенной силой принялся разгребать осколки.

- Ты же фея, неужели ты не можешь ему помочь? – взмолился Пуштак, взиравший на происходящее с неизбывным ужасом. – Где твой колокольчик? Ты же видишь, что этот медный оруженосец от всего сердца желает спасти мумзика. Исполни его желание!.

Две медные слезинки одна за другой упали на не успевшее восстановиться полностью стекло.

 Авиталь не успела ответить.

 Ксаверий и Пуштак не успели отскочить подальше от кромки озера.  Чайник не успел ничего понять. 

Стеклянная поверхность вдруг стала зыбкой, задрожала и окатила волной,  зазевавшихся на берегу кота и Пуштака. Тяжелый от по-хозяйски прихваченного меда чайник стал медленно, но верно погружаться в ожившее озеро.   Вытолкнутый на поверхность ЛоббиТобби отчаянно заработал руками и ногами.

-А теперь не спите, - приказала Пуштаку и Ксаверию Авиталь. – Вытаскивайте его!

Никто не заметил, когда и как ей удалось накинуть на носик чайник невесомую светящуюся нить, которую теперь кот и коротышка-самозванец изо всех сил тянули  на берег.

ЛоббиТобби доплыл до берега парой мгновений ранее, чем туда же выволокли порядком нахлебавшегося воды чайника. Мумзик, пошатываясь от усталости, подбежал к своему бессменному компаньону и помог тому выбраться из озера.

***

 Осень сидела в кресле, поджав под себя обе ноги и размышляя над тем, как глупо дала себя обвести вокруг пальца и заманить в ловушку. Нелепость положения усугублялась тем, что никто не знал о месте ее пребывания и вряд ли когда-нибудь стал бы искать именно здесь. За время своего заточения она успела пожалеть матушку Плющ, попереживать за ЛоббиТобби и  почувствовать неловкость при мысли о том, каким образом ее исчезновение может быть истолковано Патриком. Взвешивая шансы быть обнаруженной кем бы то ни было, кроме своих пленителей, Осень пришла к выводу, что побег – единственный способ спасения.   Она скептически оглядела окошко, расположенное непонятно зачем так высоко, и поняла, что оно неспроста помещено под самым потолком. Удрать через окно было невозможно. Даже если бы кому-либо удалось  добраться до него изнутри, то выбраться из него и спуститься по гладкой стене снаружи было не под силу никому (разве что волшебнику или гекону).  К тому же оно было треугольным и очень маленьким. От нечего делать Осень принялась приводить в порядок свой гардероб. Отцепила от подола юбки пару репьев, подхваченных еще на пустыре в Глухомании, выдернула выбившуюся из канвы ниточку на жакете и занялась шалью. О, это была особенная шаль – подарок Холода, давнишнего поклонника Осени. Внешне сдержанный и холодноватый в проявлении чувств, Холод был удивительно сентиментален. Он собственноручно связал шаль, которую теперь Осень ласково поглаживала, вспомнив о своем нескладном ухажере. У шали была своя особенность:  она чудесным образом принимала тот вид, который больше всего подходил к любому из выбранных Осенью нарядов.. Да, да!. Трудно представить, но черная шаль с кистями, в которой Осень появилась в Дартмуре, и туманная шаль, от которой Осень оторвала кусочек на берегу ручья под Градомиловым, была одной и той же.шалью. Осень осмотрела ее на предмет появления дырочек и осталась довольна – шаль была целехонька. Пройдясь несколько раз из угла в угол своего нынешнего обиталища, Осень вновь подняла лицо в сторону оконца.

- Ни малейшего шанса, - обреченно вздохнула Осень. – Я даже не могу дотянуться до него, чтобы посмотреть, что твориться снаружи.

***

  Максимилиан закончил инспектировать пасеку. Авиталь  там не оказалось.

- Ну что ж, проведаем родственников нашей принцессы, - решил Максимилиан. – Не иначе наследница престола полетела осматривать свои владения.

Он вскочил на коня и поскакал в сторону Леса.

Отплевавшись и раздышавшись, оба героя,  радостно пританцовывали на бережку. Чайник переполнялся гордостью и восторгом и поэтому не мог устоять на месте. А ЛоббиТобби подпрыгивал еще и оттого, что мерз.

- Слышь, рыжий, дал бы ты ему шарф!. Ты и в шубе своей не замерзнешь, а коротышка и простыть может, - подсказал Пуштак.

Растроганный кот с готовностью снял шарф и укутал им мокрого мумзика. На груди Ксаверия среди шерсти что-то сверкнуло.

- Что это у тебя? – поинтересовался Пуштак.

- Талисман,- соврал кот, прикрывая ключ лапой, и, уже обращаясь к ЛоббиТобби, добавил, – ты это…, согреешься, шарф верни!.

- На-ка вот, - Пуштак смотал нить, с помощью которой удалось вытащить чайник, и протянул ее присевшей на ожившую кувшинку Авиталь.

- Ах, да! – встрепенулась принцесса, забрала клубочек из рук Пуштака, несколько раз его подкинула в воздух и, поймав в очередной раз, неожиданно протянула ЛоббиТобби невесомую солнечного цвета жилетку. – Одень, это намного теплее любого шарфа.

ЛоббиТобби подчинился, от жилетки исходило тепло.

- Ух, ты, - восхитился мумзик, похлопал ладошками  себя по моментально высохшим бокам, - из чего ж она сделана?

- Из света радости, - ответила Авиталь. – Нить света радости не только греет. Она уберегает от многого.

-  А ты, выходит, фея? – уточнил мумзик.

- Да, - улыбнулась принцесса.

- Здорово! Значит, это враки, что фей  больше не осталось; что вслед за корфами они навеки покинули свои земли, что Милор Адони допустил такую несправедливость? – ЛоббиТобби счастливо улыбался.

- Не совсем, - грустно ответила Авиталь и с отвращением посмотрела на Пуштака. – Мой народ в плену. Но, кажется, настал момент, когда пророчество сбудется и феи вернуться, чтобы сделать мир еще прекрасней. 

  - Хорошо-то как! Это мы с ними развернуться сможем здесь ого-го как! – ЛоббиТобби подмигнул зеленоглазой феечке. – А скоро пророчество сбудется?

- Если я правильно помню его смысл, то теперь это зависит от тебя, - ответила принцесса.

- От меня? – ЛоббиТобби отшатнулся. – Да вы что, сговорились все что ли? Нашли спасителя мира!. Вы на меня посмотрите: ну что я могу? Я уже пришел в Листиранию. И что? Купол разрушил, сам попал в стеклянную ловушку. Хорош спаситель….

ЛоббиТобби схватился за запястье, где раньше висел ключ. Ничего не обнаружив, он для верности проверил и второе запястье: пусто.

- Ну вот, у меня даже ключа не осталось. Так что пророчество ваше ошиблось на мой счет.

- Ключа? Какого ключа? – в один голос спросили Ксаверий и Пуштак.

Поразмыслив и придя к выводу, что в отсутствие ключа история с его получением уже не является тайной, ЛоббиТобби рассказал о том, как попал в первую глухую дверь и что там произошло.

- И где теперь этот ключ? – нервно сглотнул подкативший к горлу комок Пуштак.

- Кажется, у какого-то рыцаря, - ответил мумзик. – Он поймал меня перед тем, как я вмерз в это озеро.

- У какого рыцаря? – кот прижал уши к голове. – Такого темного, в доспехах и кольчуге? 

- Ммммм, - призадумался мумзик, видевший рыцаря лишь мельком, - похоже…

- Что? – Пуштак задрожал всем телом, отчего волнистыми стали не только его ручки и ножки. – Ты уверен, что у них теперь есть ключ? Несчастные! Мы пропали!. Вы даже не представляете, о чем говорите, и чем это грозит.

- Ты думаешь,  - спросила Авиталь, - что этот тот самый  ключ?

- Конечно! – вскричал Пуштак.

- Постойте, о чем вы толкуете? – чайник с решительным видом упер ручки в бока. - Я требую объяснений!. Вы толкаете нас на какие-то не до конца понятные поступки, уверяете, что наши подвиги - во имя мироздание, но ничего нам не объясняете. Мы – герои объявляем забастовку до тех пор, пока вы не посвятите нас в ваши секреты.  

- Думаю, что это требование законно, - вмешался кот, тщательно наматывая на шею шарф.

- Что ж, - согласилась Авиталь, - вы вправе знать. Я не стану рассказывать вам всю историю сотворения мира и ключей гармонии. Скажу лишь, что в мире существует четыре ключа гармонии. Они способны останавливать ход времени, изменять существующие в мире порядки и даже полностью изменить мир по воле того, в чьих руках окажется хотя бы один из ключей. Для этого нужно совсем немного: один ключ и одна фея, сведенные в одном месте в одно время.  Можно даже  уничтожить наш мир, создав ему на замену новый с учетом своих вкусов и капризов.

- И один такой ключ мумзик прошляпил? – уточнил Ксеверий.

- Выходит, так, - вздохнул ЛоббиТобби.

- А что будет - имейте в виду, я это гипотетически спрашиваю - если один ключ окажется у кого-то, кто хочет изменить мир, а второй – у кого-то, кого и этот мир устраивает? – с деланным безразличием поинтересовался кот.

- Если любой из ключей окажется, у кого бы то ни было, кроме Милора Адони, то ровным счетом ничего само собой не произойдет, - ответил вместо Авиталь Пуштак. – Видишь ли, нужна еще и фея. А она сейчас одна. На чьей стороне она окажется, тот и молодец.

- Ах, вот почему ты всех фей погрузил в стеклянное оцепенение! – догадался ЛоббиТобби. – Ты не хотел, чтоб кто-то, получи он доступ к ключам, что-либо поменял в мире?

- Честно говоря, нет. Я так глубоко не мыслил. Я хотел всего лишь получить свой собственный уголок покоя. Ну, а феи… Так сложились обстоятельства. – Пуштак приложил руку к груди и обратился к Авиталь. – Прости меня, если сможешь. Я не нарочно.

- Послушайте, - вновь вмешался  Ксаверий, - про один ключ мы знаем. А у кого находятся остальные два?

- У котов плохо с устным счетом, - усмехнулся чайник. – Три, остальные три. Всего же четыре ключа.

- Два ключа. До того, как один из них был отдан мумзику, два ключа хранились Орденом Посвященных, также называемых привратниками, - пояснила Авиталь. – Но один ключ был почти полностью израсходован при восстановлении порядка после конфликта времен года. А вот судьба третьего ключа неизвестна.

- Почему третьего? Они пронумерованы? – спросил Ксаверий.

- Да. Милор присвоил каждому ключу порядковый номер в соответствии с известной только Творцу функцией. Порядковый номер спрятан в зубцах-вензельках венца ключа, - сказала Авиталь. 

- То есть один ключ, скажем так, сломан. – ЛоббиТобби принялся загибать пальцы. - Второй ключ из-за меня попал в руки темного рыцаря. Третий ключ потерян. Четвертый – у привратников.  Все так?

- Получается, что так, - согласилась фея.

- Не может этого быть! – проговорился Ксаверий и тут же пощупал шарф, обвивавший его шею двумя толстыми кольцами.

Четыре пары глаз вопросительно уставились на кота.

- И не надо на меня так смотреть, - Ксаверий постарался спрятать глаза, но куда бы ни отворачивался, натыкался на взгляд кого-нибудь из собеседников.

- Он что-то знает, но не договаривает, - изрек чайник.

- Рассказывай уж, - попросил мумзик, - все равно выпытаем?.

- А нечего мне рассказывать, - Ксаверий приподнялся, собираясь уходить. – А только не может быть четвертый ключ у привратников.

- Это почему же? – за всех удивился чайник.

- Потому! – отрезал Ксаверий. – Не может и все тут!.

- Слушай, рыжий, - вкрадчиво спросил Пуштак, - а тебе не жарко и в шубе,  и в шарфе? Вон какую теплынь бабье лето раскочегарило.

- На что это ты намекаешь? – пятясь, спросил кот.

- На то, что я видел, как что-то сверкнуло у тебя на шее, когда ты шарф мумзику одалживал. Уж не ключ ли там у тебя? – Пуштак шагнул в сторону Ксаверия.

Стеклянные листья со звоном сомкнулись  за хвостом юркнувшего в заросли лопуха кота.

- Как интересно, - подумал про себя Максимилиан, давно вышедший на голос Авиталь и слушавший беседу, сидя на объемистом пне, скрытом от глаз собеседников пушистым сосновым молодняком.